Гиви и Шендерович

— А, — сказал Гиви, отгрызая кусок от жесткого мяса, завернутого в лепешку, — тогда ничего…

— А еще потомок Шемхазая, — укорил его Шендерович.

— Помилуй, о, мой беспокойный друг, — удивился незнакомец, — какой же он потомок Шемхазая? Ог, царь Вассанский, единственный уцелевший на Земле исполин, насколько мне известно, не оставил потомства. Что неудивительно — где ему найти пару — при таких-то габаритах? Впрочем, поскольку каждый из живущих на Земле без сомнения чей-нибудь, да потомок, то и другу вашему есть, чем гордиться.

— А эти, братья, говорили…

— А! — сказал незнакомец, — маги? Ну, эти соврут не за дорого. В их речах, ежели честно, вообще нет ни крупицы истины, поскольку истина им вообще неведома.

— Допускаю, — согласился Шендерович, наглея на глазах, — но они, по крайней мере, представились!

— Не имена то были, но лишь прозвания, каковыми они, для пущей важности, сами себя именовали. А если ты, о, сын Авраама, намекаешь, что не назвал я вам своего подлинного имени, то, значит, есть тому своя причина. Можете называть меня Шейхом, ибо это до какой-то степени соответствует истине. Еще добавлю, что не желаю я вам зла.

— Поверю на слово, — мрачно сказал Шендерович.

— Погоди, Миша, — поспешно проговорил Гиви, поскольку Шендерович, угнетенный вынужденным молчанием и общим унизительным положением явно лез на рожон, — ежели все так, как ты говоришь, о, Шейх, не прояснишь ли, куда мы попали и кому мы тут потребны? Ибо за нами гоняются уж, почитай, не первые сутки люди, нам вовсе неведомые.

— Зачем и кому вы потребны, я сказать не могу, поскольку нет у меня на то права, но добавлю, что сие должно открыться вам в соответствующее время, — сказал Шейх, — скажу лишь, что испытания ваши еще не закончились, и потребуют равно мужества и проницательности. Впрочем, — он чуть поклонился путникам, — успели вы выказать оба этих качества, так что не сомневаюсь я, что Тот, кто держит весь мир, точно драгоценный камень в ладони, избрав вас, вновь явил любовь свою и милосердие, изначально Ему присущие.

— Э… — Шендерович почесал затылок, — польщен. А все-таки, где мы находимся? Типа, с географической точки зрения? Ибо пребывали мы в Стамбуле, он же Константинополь, он же Византия, он же Цареград, а потом очутились неведомо как, неведомо где…

— Где? — сурово переспросил Шейх, — в сердце мира. Ибо сердцем мира зовется то, что существует везде — и нигде. Всегда — и никогда. И то, что происходит здесь, так или иначе происходит во всех мирах, подобно кругам по воде, что распространяются от брошенного камня. И не только на Земле во всех ее проявлениях, но и в горних сферах, ибо все, что делается наверху, есть результат действий человека.

— С точки зрения географии это как-то сомнительно, — заметил Шендерович, скептически поджав губы.

— А кто говорит о географии? — воскликнул Шейх и в глазах его вновь загорелись красные огоньки. — География — услада простецов, изначально положивших сущему жесткие пределы. Для тех же, кто смотрит глубже и дальше, пределов нет. Ибо они лишь завесы, стенки сосудов, отделяющих один мир от другого, но проницаемые для посвященных…

— Ну да, ну да, — устало подтвердил Шендерович, у которого имелась уже практика общения с облеченными властью умопомешанными. — В сердце мира, понятное дело. И вообще — Что такое география? Лженаука! Продажная… э-э… гетера материализма.

— Чую я насмешку в твоих речах, — заметил Шейх, — а раз так, то скажи мне, о, скрытый книжник, ежли ты так веришь в географию, — где, по-твоему, мы находимся?

— Да откуда я знаю? — окончательно разозлился Шендерович, — это я вас спрашиваю! И вообще — где тут у вас представители местной администрации? Я хочу сдаться властям!

— В данную минуту — сдержанно проговорил Шейх — и в данной точке пространства единственная власть — это я!

Шендерович мрачно поглядел на него и уже открыл, было, рот, явно, чтобы высказать все, что он думает о такой власти, равно как и о власти вообще.

— Упомянув недавно злополучных магов, о, Шейх, — вмешался Гиви, — говорю, злополучных, поскольку не сумели они при всем видимом своем могуществе защитить себя от сынов пустыни, ты рек, что верить им негоже, поскольку нет в их речах ни слова истины. Однако ж, как узнать, истинно ли то, что ты сейчас говоришь нам, о, Шейх?