Наемный убийца

Рэй Картер крутил ручку одновременно хрипевшего и свистевшего радио. Пока стрелка ползла по шкале, в салоне «ягуара» звучали вперемежку то речь, то музыка... Затем в приемнике что-то забулькало, он его выключил, и стало тихо.

Ветер усиливался, и на лобовое стекло упали первые капли дождя. Картер включил «дворники». Ночь вокруг него сверкала огнями клубов, кафе и ресторанов. Под красивыми неоновыми вывесками мелькали силуэты людей. На улице, у входа в кафе, громко ругались двое. Высокая темнокожая женщина пыталась ухватить мужчину за рукав. Он же, по-видимому, старался убежать от нее.

В дверях ресторана стоял здоровенный детина, в маленьком, не по размеру, костюме. Он дымил сигарой и притоптывал ногой в такт доносившейся из ресторана музыке. Над входом горели красные лампы, и в их свете казалось, что швейцара искупали в крови.

По улице ветер гнал коробки от гамбургеров. Эта картина напомнила Картеру перекати-поле, которые он видел на Западе. Он даже засмеялся над тем, что Сохо в одиннадцать вечера показался ему похожим на Дикий Запад.

Мимо машины прошли два орущих подростка. Один из них ударил по крыше, и оба, ухмыляясь, взглянули на Картера. Но их веселье тут же испарилось, когда они увидели его лицо. Если бы взглядом можно было убить, то оба юнца уже сыграли бы в ящик. Картер преследовал их взглядом до тех пор, пока они не побежали прочь, подгоняемые необъяснимым страхом.

Картер заулыбался, откинулся на спинку сиденья и посмотрелся в зеркало заднего вида. Подбородок был темным, и он провел ладонью по щетине. Не мешало побриться.

Сегодня Харрисон неожиданно вызвал его. А он любил, чтобы его люди выглядели опрятно. В противном случае у них могли возникнуть неприятности. Картер посмотрел в сторону ресторана. Сквозь окно был виден его шеф, сидящий напротив очаровательной блондинки. Некоторое время Картер внимательно их разглядывал, а потом вновь принялся крутить радио.

Легкий стук по стеклу заставил его вздрогнуть, и правая рука инстинктивно оказалась под мышкой, где в кобуре под пиджаком висел автоматический девятимиллиметровый «смит-и-вессон». Повернувшись на сиденье, он увидел смеющееся лицо брата.

Он вновь расслабился и дружелюбно распахнул дверцу машины.

— Замечтался? — спросил Джеймс Картер, ущипнув брата за щеку.

Тот в ответ ткнул его пальцем. Оба рассмеялись.

Братья были похожи. Оба — около пяти футов одиннадцати дюймов ростом, но Рэй казался сильнее. Он был на год моложе Джеймса, но их часто принимали за близнецов. У обоих были темно-каштановые волосы, и оба смотрели на мир стальными, серыми глазами. У Джеймса был глубокий шрам от уха до носа. Еще чуть-чуть ниже — и выкидной нож задел бы сонную артерию. Ему повезло, что он отделался всего лишь пятьюдесятью наложенными швами.

— Думаю, ты не откажешься выпить, — сказал Джеймс, кивнув на ресторан, — за машиной я присмотрю.

— А Харрисон? — спросил Рэй, указав на босса.

— Не беспокойся. Сейчас он полностью поглощен Тиной.

— Насколько мне известно, раньше он был не прочь выкинуть какую-нибудь штуку, чтобы посмотреть, как работают его люди.

— Возможно, но они здесь уже три часа. Наверное, это настоящая любовь, — усмехнулся Джеймс, пересаживаясь за руль.

Рэй поднял воротник пиджака, засунул руки в карманы и направился через улицу к ресторану, пиная перед собой банку из-под колы.

Маленький колокольчик над дверью возвестил о его приходе. Фрэнк Харрисон тут же обернулся и приветственно поднял руку, после чего вновь сосредоточил все свое внимание на блондинке.

Тина Ричардсон, прелестная женщина двадцати трех лет, была почти вдвое моложе Харрисона. Картер слышал о ней еще до того, как она переехала в Кенсингтон, в квартиру, которую ей купил Харрисон. Одни говорили, что она фотомодель, другие — актриса. Но правды в этих рассказах, скорее всего, было мало. Конечно, с такой внешностью она могла добиться успеха в любой из этих профессий. Волосы — почти серебряные, чем она была обязана природе, а не перекиси. Они струились по ее плечам, словно сверкающий водопад. Лицо свежее и ясное, без косметики, лишь слегка подведены глаза. Великолепные голубые глаза, в которые восхищенно глядел Харрисон.