Эндшпиль

Натали слегка отстранилась, вытащила из кармана салфетку и высморкалась.

– Черт побери, – пробормотала она сквозь слезы. – Прости, Сол. Думаю, я хотела сказать “шалом”, но похоже, у меня не получается.

Сол поправил очки.

– Запомни, – произнес он, – “шалом” не означает “до свидания”. “Шалом” не означает “здравствуй”. “Шалом” – это мир.

– Шалом, – прошептала Натали и вновь укрылась в его объятиях от холодного ветра.

– Шалом и л"хаим. – Сол прижался щекой к волосам Натали, глядя, как ветер помогает песку засыпать узкую дорогу. – Во имя жизни.

Эпилог.

21 октября 1988 г.

Прошло время. Я здесь счастлива. Теперь я живу на юге Франции, между Каннами и Тулоном, но, увы, не слишком близко от Сен-Тропеза.

Я почти полностью оправилась после своей болезни и могу уже ходить без сопровождающих, но выхожу я редко. Покупки в деревне делают Анри и Клод. Иногда я позволяю им вывезти себя в Италию на Адриатику, к югу от Пескары, а иногда даже в домик в Шотландии, чтобы посмотреть на него, но и эти поездки становятся все реже и реже.

В холмах за моим домом раскинулось брошенное аббатство, до него рукой подать, и я часто прихожу туда посидеть среди развалин и диких цветов. Я думаю об одиночестве и воздержании, а также о том, насколько все зависят друг от друга.

Только теперь я начала ощущать свой возраст. Конечно, я понимаю: это вызвано моей долгой болезнью и приступами ревматизма, которые мучают меня вот такими же промозглыми октябрьскими днями, как нынешний, но чувствую, что на самом деле скучаю по знакомым улицам Чарлстона, по своему старому дому и тем последним дням, которые провела там, увы, это бесплодные мечты. Туда я никогда больше не вернусь.

Когда в мае я посылала Калли похитить миссис Ходжес, я еще не знала, какое применение найду этой старухе. Временами мне казалось, что это лишняя трата сил – сохранять ей жизнь в подвале дома Ходжесов, пытаться перекрасить ее волосы в такой же как у меня цвет и экспериментировать с различными лекарствами, которые могли бы вызвать у нее симптомы, напоминающие мое заболевание. Но в конце концов усилия оправдали себя. Семейство Ходжесов хорошо послужило мне, и я поняла это, когда дожидалась Говарда во взятой напрокат машине “скорой помощи” в квартале от собственного дома. Большего и желать было нельзя. Учитывая состояние здоровья старухи, может, ее и не надо было привязывать к кровати, хотя сейчас я не сомневаюсь: если бы мы не приняли этих мер предосторожности, она бы спрыгнула со своего погребального костра, бросилась вон из горящего дома и расстроила бы весь тщательно подготовленный мною сценарий, ради которого было пожертвовано столь многим.

Бедный мой дом. Мое дорогое семейство. У меня до сих пор наворачиваются слезы, когда я вспоминаю о том дне.

В первое время Говард служил мне верой и правдой, но когда я прочно обосновалась в деревне и убедилась, что меня никто не преследует, я посчитала – будет гораздо лучше, если с ним произойдет несчастный случай где-нибудь подальше отсюда. Клод и Анри – уроженцы этой местности, происходят из семейства, которое хорошо служило мне много десятилетий.

Я сижу здесь и жду Нину. Уверена, что она захватила контроль над всеми низшими расами – неграми, евреями, азиатами и прочими – и уже одно это не позволит мне вернуться в Америку. О, как же прав был Вилли – еще тогда, в первые месяцы нашего знакомства, когда мы сидели в венском кафе и вежливо слушали его разглагольствования о том, что Соединенные Штаты стали страной дворняжек, рассадником недочеловеков, которые только и ждут момента, чтобы уничтожить чистые расы.

Теперь над всеми ними властвует Нина. В ту ночь на острове я довольно долго сохраняла контакт с одним из охранников и видела, что Нинины люди сделали с бедным Вилли. Даже мистер Барент оказался в ее власти. О, как прав был Вилли!

Но я не собираюсь сидеть здесь сложа руки и ждать, когда Нина и ее дворняжки отыщут меня.

По иронии судьбы, эту мысль подсказала мне именно Нина со своей негритянкой. Те недели, когда я в бинокль наблюдала за капитаном Мэллори, и благополучная развязка этой маленькой шарады напомнили мне о более раннем контакте, практически случайной встрече, произошедшей в тот далекий декабрь... В тот самый субботний день, когда я решила, что Вилли убили лишь для того, чтобы натравить на меня Нину – я вспомнила о своем прощальном визите в форт Самтер.

Сначала я увидела быстро передвигавшееся темное акулье тело подводной лодки, а потом у меня возник удивительный контакт с капитаном, стоявшим на серой башне с биноклем на шее.