– Неужели у вас никогда не рождались сомнения? Не было моментов, когда вы вдруг сознавали: все, во что вы верите, пришло из коротких рассказов, написанных человеком, никогда не считавшим, будто рассказы его – нечто большее, чем страшные сказки?
– Были у меня сомнения. – Кордуэйнер говорил с безусловным достоинством, и в отличие от Роберта я почувствовал укол жалости. – Я познал Темную Ночь моей Души.
– Полагаю, время от времени даже самозваные мессии переживают подобное.
– Я не
– Нет, конечно, – спокойно проговорил я. – Вы настоящий… Данстэн. Все, во что заставил вас поверить ваш отец, было полуправдой. Говард все обустроил так, чтобы самому наблюдать, как вы пытаетесь уничтожить меня. А как пойдет игра – ему глубоко плевать.
– Что для меня очевидно, так это то, что мои отцы поиграли с тобой, – сказал Кордуэйнер. – Они беспощадны, уж поверь мне.
– Что произошло с курсантом военного училища по имени У. Уилсон Флетчер?
Кордуэйнер пристально посмотрел на нас:
– Ты и это раскопал?
– Вы испугались, узнав, что Мэй Данстэн превратила человека в лужицу желчи, – сказал я.
Я угадал: его лицо приобрело землистый цвет.
– Видать, Флетчер показал вам какую-то книгу. Или вы однажды увидели Флетчера читающим ее. Но что-то с вами вдруг произошло. Вам вдруг позарез понадобилась эта книга, так?
Я вытянул из кармана «Ужас в Данвиче». Глаза Кордуэйнера впились в обложку.
–
Тень острого чувства пробежала по бесстрастному лицу Кордуэйнера:
– Ты украл эту книгу у меня, и я требую вернуть ее. Ты понятия не имеешь, что она для меня значит.
– Верну – после того, как мы навестим Говарда Данстэна. Он нас ждет не дождется.
Я положил книгу на стол. Когда Кордуэйнер дернулся, чтобы дотянуться через стол за книгой, я ухватил его за запястье.
119
Неодолимо мы падали в плотный, темный и таинственный мир, который наполовину – мир Ганса и Гретель, наполовину – непостижимая тайна, как ночной лес. Я надеялся, что сейчас будет поздний вечер двадцать пятого июня тысяча девятьсот тридцать пятого года.