– Нет. – Желудок мой словно облило холодом.
– Динь-дон. Мы хорошенько подумаем о возвращении в лес Джонсона, не так ли?
– Это не лес Джонсона.
– Динь. Полуправда. Вспомни-ка, что сейчас происходит. Ты же
– Это совсем не похоже на лес Джонсона. – Винтом поднимавшийся от желудка холод царапнул легкие.
– Динь. – Тень вздохнула. – А разве у тебя никогда не возникало ощущение, что в снах одно превращается в другое, преувеличивается и усложняется до безумия? Что сны имеют тенденцию к сюрреальности?
– О чем ты?
– Мы с тобой приближаемся к тому, что тебе не раз приходилось видеть.
– Я не знаю, что…
– Динь-дон. Это уж точно.
Мне вспомнились темные контуры крыш над темным лесом.
– Что, не нравятся старые дома в лесу, а?
– Не напугаешь.
– Динь-дон, динь-дон! Последний раз ты искал не в том месте. Если когда-нибудь все же доберешься до
Как к крайнему средству, я прибег к старому утверждению:
– Такого «правильного» места нет.
– «Правильное» место – то место, в которое ты меньше всего хочешь попасть. Когда попадешь туда, ты будешь там, где меньше всего хочешь быть. Если ответишь на мой вопрос, я отвечу на твой.
– Валяй.
– На протяжении всей своей жизни тебя не оставляет ощущение потери чего-то исключительно важного. Если найдешь утерянное, сможешь ли ты после этого жить?
Даже полусумасшедший не станет отвечать на подобный вопрос – сразу вспоминались пословицы о деревянных пятаках[21] и котах в мешке. Тем не менее у меня само собой вырвалось «да», и было поздно говорить: «Задай другой вопрос».