– Конечно, мне должно нравиться, потому что это будет мой дом.
В его улыбке промелькнуло предостережение, но Ольга все-таки сказала:
– Ты не можешь быть здесь. Эта квартира моя и моего мужа.
– Он тебе не муж, – произнес мальчик.
– Муж. Формально нет, но все-таки муж, – Ольга повысила голос. – Почему ты со мной так разговариваешь?
Ребенок разглядывал одежду на вешалке, щупал, проверял швы, словно пришел на рынок что-то покупать. Ольга не понимала, что он делает и зачем.
– Я могу с тобой так разговаривать, мама…
– Я тебе не мама!
– Ты меня родила, ты помнишь хорошо этот случай. В прошлое воскресенье. И поступила очень плохо со мной. И это несмотря на то, что была избавлена от послеродовой лихорадки и прочих неприятностей… Такова, значит, твоя благодарность? Любая другая женщина умерла бы…
– Нет!
– Что?
– Ты не мой сын, ты им не можешь быть! – закричала она.
Мир крутился вокруг нее, и скорость вращения увеличивалась. Мальчик посмеивался. Он стоял, склонив голову и засунув руки в карманы своих стареньких джинсов.
– Я могу. Я и есть твой ребенок, от которого ты избавилась, мама. Получается, что ты убийца. Ты бросила маленькое беспомощное дитя в мусорный контейнер, как делают многие нерадивые матери, но я тебя прощаю.
Ольга ощутила невероятный прилив гнева, внутри нее точно взорвалась сверхновая звезда, по жилам понесся всесжигающий огонь. Она сжала кулаки, оскалила зубы и двинулась на мальчика. Она хотела, чтобы он почувствовал, увидел, услышал ее мысли, понял, насколько он ей чужд и ненавистен.
Заряд ее гнева был велик, но мальчик встретил его спокойно.
Он уловил мысленный посыл Ольги, ту волну негатива, которую она пустила в его сторону, и выставил свою защиту.
Она остановилась, не в силах продвинуться дальше. Что-то ее не пускало. Насмешливое выражение исчезло из черных глаза, а на его место пришла злоба. Ольге пришлось встретить ее лицом к лицу. Она боролась, вызывая в себе максимум ярости, но сопротивлялась недолго.
Кулаки ее разжались. Голова склонилась, как перед палачом на эшафоте.
– Кто ты такой, чтобы меня прощать? – спросила она.