– Куда назад?
– В Гроув. Туда, откуда вас унесло сюда. Вы что, не помните?
Никто не ответил.
«Возможно, единственный способ заставить их уйти отсюда – самому показать пример», – подумал Хови.
– Сейчас или никогда, – сказал он Джо-Бет.
Она все еще сопротивлялась. Хови крепче сжал ее руку и повел к морю.
– Доверься мне, – призвал он.
Она не ответила, но перестала упираться. Ею завладела страдальческая покорность. Хови решил, что это к лучшему – может, на сей раз Субстанция оставит девушку в покое. В отношении себя он сомневался больше. В нем бурлили самые разные чувства, и Субстанции могла поиграть с каждым из них. Самым сильным был страх за их жизни. Потом – стыд и чувство вины из-за его реакции на перемену внешности Джо-Бет. Но тревога, вибрировавшая в воздухе, заставила его продолжить путь к воде. Она стала почти физическим ощущением и напомнила Хови о каком-то событии в его жизни, произошедшем, конечно, в другом месте. Это смутное воспоминание он никак не мог уловить. Впрочем, само по себе оно не имело значения – все и так ясно. Иады, кем бы они ни были, принесут нескончаемую и нестерпимую боль и уничтожение – торжество всех возможных видов смерти без надежды на помилование. И они не остановятся, пока Косм не исчезнет вместе с последним человеческим стоном. Где-то Хови уже видел нечто подобное, в каком-то отдаленном уголке Чикаго, но его разум милосердно отказывался вспоминать об этом.
Волны были уже в ярде от них, они вздымались арками и с грохотом разбивались о берег.
– Пора, – сказал Хови Джо-Бет.
В ответ она лишь крепче сжала его руку, и они вместе вошли в Субстанцию.
IV
Дверь открыла не Эллен, а ее сын.
– Мама дома? – спросил Грилло.
Мальчик по-прежнему выглядел больным. Он был одет уже не в пижаму, а в грязные джинсы и еще более грязную футболку.
– Я думал, ты уехал, – сказал он.
– Почему?
– Все уехали.
– Верно.
– Хочешь войти?