– Ты была права. Оно светит всем – и плохим, и хорошим. Но оно меня не греет. Я забыл, что такое тепло. И что такое холод. Что такое быть голодным или сытым. Я так по этому скучаю.
Его самоуверенность, так явно проявлявшаяся в пещерах, теперь пропала. Он выглядел почти испуганным.
– Может, тебе удастся это вернуть, – предположила Тесла. – Я имею в виду человеческое. Исправить то, что изменил нунций.
– Хотелось бы, – ответил он. – Хотелось бы снова стать Рэндольфом Яффе из Омахи, штат Небраска. Повернуть время вспять и никогда не входить в ту комнату.
– Какую комнату?
– В комнату мертвых писем в почтовом отделении, – сказал он, – где все и началось. Надо бы рассказать тебе об этом.
– Хотелось бы послушать, но сначала…
– Знаю. Знаю. Лом. Разрыв.
Теперь он взглянул на нее или скорее за нее, на Холм.
– Рано или поздно нам придется туда подняться, – напомнила она – Я бы предпочла сделать это сейчас, пока светло и у меня еще остались силы.
– И что будет, когда мы там окажемся?
– Будем надеяться на вдохновение.
– Откуда? – спросил он. – Ни у кого из нас нет богов. Именно этим я и пользовался все эти годы – безбожностью людей. Теперь мы такие же.
Она вспомнила, что сказал д"Амур в ответ на ее слова о том, что она не молится: именно теперь, когда знаешь, сколько от тебя зависит, молиться имеет смысл.
– Круг замыкается, и я прихожу к необходимости верить, – проговорила она, – хотя и медленно.
– Во что верить?
– В высшие силы, – ответила она неуверенно дернув плечами. – Ведь и члены Синклита верили. Чем я хуже?
– А они верили? – удивился он. – Думаешь, они охраняли Искусство, потому что Субстанция должна быть защищена? Не уверен. Они просто боялись того, что могло прийти извне. Они служили сторожевыми псами.
– А если долг возвысил их?
– Возвысил? Они стали святыми? Киссун не слишком похож на святого. Он работал на себя. И на иад-уроборосов.