Явление тайны

– Вообще-то время позднее.

– Почти весь день я провел в лесу.

– А-а. Вы тот самый мистер Грилло.

– Простите?

– Приходил тут один полицейский. – Она повернулась к Эллен: – Как его звали?

– Спилмонт.

– Спилмонт. Он приходил, чтобы сообщить о случившемся. Он упоминал о вашем героизме.

– Ну, какой там героизм.

– И такого достаточно, чтобы заслужить ночь покоя и отдыха и не бегать по делам.

– Я должен написать статью.

– Понимаю. Хорошо, проходите.

Эллен открыла дверь в левом углу холла. Пока они шли по коридору, Рошель определила правила игры.

– Я отвечу на все ваши вопросы, касающиеся работы Кадди. – В ее речи не было никакого акцента. Может быть, европейское образование? – Я ничего не знаю о его предыдущих женах, так что не тратьте время. И еще я не желаю говорить о его вредных привычках. Хотите кофе?

– С удовольствием, – сказал Грилло и поймал себя на том, что он, как обычно во время интервью, перенял манеру общения собеседника.

– Эллен, кофе для мистера Грилло, – сказала Рошель, жестом приглашая гостя присесть. – А мне воды.

Гостиная, куда они пришли, тянулась по всей длине дома и высотой была в два этажа. На уровне второго этажа ее опоясывала балюстрада. Здесь, как и в холле, висели афиши. Приглашения, обещания, предупреждения так и лезли в глаза. «Зрелище всей вашей жизни!» – скромно возвещало одно. «Насмеетесь до упаду!» – грозило другое. И добавляло: «И еще немного!»

– Это только часть коллекции, – сказала Рошель. – В Нью-Йорке собрание больше. Думаю, это самое крупное частное собрание афиш.

– Я и не знал, что их кто-то коллекционирует.

– Бадди называл их истинным искусством Америки. Может быть, он прав, и тогда многое становится… – фраза повисла в воздухе. Ее неприязнь к выставленным здесь экспонатам была очевидна. На лице, сотворенном безупречным скульптором, застыло раздражение.

– Вы, наверное, избавитесь от этой коллекции? – спросил Грилло.