– Он бабник! – неизвестно за что взъелся я на Хренова.
– Ой, ой, – Катька скорчила гримаску. – Ты у нас зато совсем не бабник. Так, пригрелся на девичьей постельке. Всего на одну ночку. А потом, ну как же – труба зовет, жена ревет!
– Кать, мне и без твоих шуток плохо! – простонал я.
Возвращаться домой через всю Москву в тренировочных и майке было стыдно.
– Плохо ему. – Катька присела рядом и неожиданно ласково погладила меня по взлохмаченной голове. – Плохо тебе, слоник? А никто ведь и не обещал, что будет хорошо!
Я не обиделся.
– Небось, думаешь, как в таком виде на метро поедешь? – угадала Катька. – Денежек-то у слоника нет.
– Доеду как-нибудь, – я поднялся и, поеживаясь, стал натягивать опостылевшие тренировочные штаны.
– О! В тебе наконец-то просыпается мужчина!
Катька с уважением посмотрела на меня.
– Может, одолжишь немного? – я представил скорбный путь до дома. – Я отдам. У нас ведь теперь гимназия…
– Мне уже рассказали. – Значит, Хренов ввел мадам Колосову в курс дела. – Только вот как ты жене объяснишь такие траты? Придется, наверное, еще какую-нибудь нагрузочку взять!
И это она знает! И про вранье, и про преферанс! Катька скрылась на кухне и вернулась с бутербродом.
– По пути съешь, – деловито сказала она и раскрутила связку ключей на пальце. – А то я тороплюсь. Ладно уж, довезу тебя с ветерком до родимого крылечка…
Мы вышли из дома. Катька – в черных элегантных туфельках – невозмутимо и гордо, а я – в расшлепанных тапках – бочком. Бабки у подъезда оживленно зашушукались. Кэт подошла к желтенькой «Таврии» и распахнула дверцу.
– Прошу вас, сударь.
– Это твоя, что ли?
– Давно уже, ты ведь мне не звонишь, не интересуешься…
Мадам Колосова профессионально, как она думала, выжала сцепление, машина пару раз дернулась, но все-таки тронулась.
– Это я-то не звоню? – удивился я. – Ты ведь сама как обмороженная была всю весну!