– У меня нет поводов бояться вас и закона, – спокойно ответил булочник. – Однако позвольте заметить, мистер Триггс, что я считал вас джентльменом!
Странные слова в устах человека, которого завтра придется обвинить в сообщничестве при покушении на убийство. Триггс размышлял над этими словами по дороге домой, сгибаясь под порывом ветра и с трудом уклоняясь от свистевшей вокруг шрапнели из камешков и черепиц.
Проснувшись, Триггс вспомнил прежде всего не о Ревинусе и его таинственной сообщнице, а о последней истории Дува.
На город изливался проливной дождь, заполняя воздух ревом свирепо бурлящих вод.
Миссис Снипграсс, принесшая чай ему в постель, вошла без стука.
– Случилось большое несчастье, – объявила она.
– Какое? – пробурчал Триггс, которому уже стали порядком надоедать сыпавшиеся как из рога изобилия беды.
– Ночью прорвало плотину, и дыра в ней достигает мили, сэр… Грини вышла из берегов. Теперь это не безобидный ручей, а настоящая река. Гляньте в окно.
– О небеса! – прошептал Триггс. – Совсем как в истории Дува.
Там, где вчера расстилалась обширная зеленая Пелли, виднелась серая бесконечность бурной воды.
– Говорят, в низких местах глубина достигает пятнадцати футов, – сообщила миссис Снипграсс.
Триггс завтракал медленно и вяло, с трудом собираясь с мыслями.
От дождя и ветра главная площадь превратилась в мрачную водную пустыню, которую никто не решался пересечь; булочная Ревинуса была закрыта, и в ней не чувствовалось никаких признаков жизни.
«Подождем просветления», – подумал Триггс. Но к часу дня дождь и ветер усилились, вновь перейдя в бурю.
Когда миссис Снипграсс собиралась пригласить Триггса к ленчу, раздался звонок.
– Проклятие! Кто, если только он не рыба, может выходить в такую погоду? – воскликнула она.
Нежданным гостем оказался Билл Блоксон; на нем были прорезиненный плащ, высокие резиновые сапоги, а на голове шляпа-зюйдвестка.
– А, Билл! – обрадовался Триггс. – Прежде всего выпейте стаканчик рома.
Лицо гостя оставалось озабоченным.
– Вы, наверное, приплыли в лодке?