Джек кивнул:
— С вашими тревогами покончено. Я стер все его файлы.
Мэгги почувствовала, что у нее подламываются ноги. Она рухнула на стул, кровь бешено пульсировала в ушах.
— Вы уверены? Абсолютно уверены?
— Нет ничего абсолютного, но я уверен в той же мере, как если бы привязал его к стулу и подключил электропровода к деликатным частям его организма.
— Это... это чудесно. Нет, не то, что вы сейчас сказали, — быстро поправилась Мэгги. — А то, что говорили раньше.
Джек засмеялся:
— Я так и понял.
Она не знала, как задать самый важный вопрос, и чувствовала, что неудержимо краснеет. Наконец решилась:
— А вы видели какие-нибудь из...
Джек открыл рот, закрыл и сказал:
— Понимаете, я было собирался сказать «да» и к тому же еще пошутить по поводу горячих ребят, но понял, что для вас это — не тема для шуток. Поэтому говорю правду: нет, не видел. Он не хранил отпечатанных копий. Зачем рисковать и оставлять доказательства, когда он может в любой момент вывести на экран и получить свежий отпечаток.
— Я так счастлива, так счастлива.
Мэгги закрыла глаза. Она вернулась к жизни. Ей хотелось прямо тут, в баре, опуститься на колени и вознести хвалу Господу, но это привлекло бы слишком много внимания.
— А теперь послушайте, — серьезно сказал Джек, — то, ради чего я захотел лично встретиться с вами. Я хочу, чтобы вы знали: пусть даже я стер все его файлы, вам еще придется услышать его.
Воздушная волшебная легкость, охватившая Мэгги, исчезла.
— Что вы имеете в виду?
— Если я все сделал правильно, заставив его думать, будто он стал жертвой ужасного стечения обстоятельств, то он будет исходить из предположения, что никто из его жертв не догадывается о ликвидации компрометирующих материалов. А это значит, все они будут думать, что по-прежнему у него на крючке. И вы не должны дать
— О"кей.
— Я серьезно, сестра. Ничего не должна знать и ваша другая половина.