– Может, мы с тобой соберемся с духом после ужина в четверг, выпьем вина, а потом поднимемся туда, разрежем эту пластиковую стену и исследуем второй этаж?
Мишель улыбнулась, и Дейл вдруг вспомнил, как безнадежно страдал по ней с четвертого по восьмой класс.
– Чтобы так расхрабриться, мне потребуется что-нибудь покрепче вина.
– Я это устрою, – пообещал Дейл, улыбаясь.
«Что я несу? – мелькнуло у него в голове. – Последнее, что мне сейчас нужно, флиртовать с кем бы то ни было».
Мишель направилась к двери, надевая на ходу пиджак.
– Я позвоню тебе, прежде чем покупать индейку… Ой, я совсем забыла, что сотовый здесь не ловит.
– Я сам тебе позвоню, – сказал Дейл. – Для этого нужно просто выехать с фермы. Только напиши мне еще раз свой номер.
Он взял со стола ручку и желтый блокнот и протянул ей.
Мишель нацарапала номер, кивнула на прощание и пошла к своей машине. Она завела мотор, а потом опустила стекло. Дейл наклонился с крыльца, чтобы лучше слышать. Начинал накрапывать дождь.
– Совсем забыла, – сказала Мишель. – Я чуть не задавила твоего черного песика, когда ехала сюда. Он стоял прямо на подъездной дороге, смотрел на дом и даже головы не повернул, когда я ему посигналила. Пришлось объезжать по траве.
Дейл покачал головой.
– Это не мой черный песик. Он болтается здесь сам по себе. Черная собачка с розовым пятном на морде, да? Совсем небольшая, дюймов десять-двенадцать в холке?
– Черная, с розовым пятном на носу, – подтвердила Мишель. – Но не такая уж маленькая. Наверное, пару футов в холке. Широкая грудь.
– Слишком крупная для моего знакомого пса, – заметил Дейл. – Наверное, старший брат.
Мишель кивнула.
– Что ж, увидимся в День благодарения. Теперь, после того как они все обсудили, ее голос
отчего-то звучал неуверенно. Дейл улыбнулся.
– Я тебе позвоню накануне.
Она помахала ему и поехала под дождем по дороге. Черного пса нигде не было видно. Дейл вернулся в дом и зажег газ, чтобы соорудить какой-нибудь завтрак. Он решил превзойти самого себя и приготовить бекон. Он как раз подсушивал бекон на разогретой сковороде, собираясь промокнуть лишний жир бумажным полотенцем, когда из кабинета раздался громкий голос: