Я боялся отлучиться от Мери, но потом вспомнил: утром и днем В. всегда спит и пробуждается только к вечеру. Поэтому сейчас Мери ничто не угрожало.
Довольный, что хоть чем-то смогу помочь жене, я спустился вниз. По пути на кухню я проверил главный вход. За то время, что я спал, кто-то успел открыть двери. Я вышел во двор. Серое утреннее небо было затянуто хмурыми облаками. Чувствовалось, что скоро пойдет дождь. У крыльца стояла коляска, запряженная парой лошадей. Увидев ее, я обрадовался. У нас появился шанс бежать отсюда!.. Следом я вспомнил обещание, данное вчера В.: с утра поехать в Бистриц за незваным гостем.
Лошади были вычищены и накормлены. Это меня удивило, поскольку в замке не было ни души. Я стоял, разглядывая коляску, словно видел ее впервые. В моей душе боролись четыре противоречивых желания.
Во-первых, мне хотелось вынести из замка мою несчастную жену, усадить в коляску и, невзирая на все опасности, увезти ее прочь отсюда. Во-вторых, я считал, что мне необходимо поехать в Бистриц и сказать неведомому гостю, чтобы он поскорее возвращался туда, откуда прибыл. В-третьих, я хотел поехать в Бистриц, забрать гостя и привезти его сюда, купив тем самым безопасность для жены и ребенка. Что изменит еще одна смерть, если я и так повинен в гибели Мюллеров?
Наконец, если крестьянские легенды не врут и днем вампиры крепко спят (а значит, наиболее уязвимы), у меня есть шанс убить В. Теперь я знаю, как это делается, и располагаю всеми необходимыми средствами.
Вместо дождя сквозь прорехи в облаках начало пробиваться неяркое солнце. Я решил немедля расправиться с В. Вокруг меня вдруг начал клубиться туман, а спустя пару минут он побелел и стал приобретать очертания человеческой фигуры. Я посчитал это обыкновенным trompe l"oeil[38], вызванным утомлением, и не обратил на странное явление особого внимания. Но затем раздался знакомый взволнованный шепот:
– Каша!
Лошади беспокойно зафыркали и начали бить копытами.
Я поднял голову. Передо мной, нервно теребя складки погребальных одежд, стояла Жужа. Она помолодела и выглядела двадцатилетней девушкой, но не такой, какой была в свои двадцать лет. Ее тело утратило все следы присущих ей тогда уродств и завораживало безупречностью пропорций, вот только сверхъестественное сияние ее кожи померкло при утреннем солнце. Движения сестры были изящными и настолько человеческими, что у меня перехватило дыхание. Я смотрел в ее живые, умные глаза, из которых исчез кровожадный звериный огонь. Правда, они сохраняли непривычный для меня золотистый оттенок, но основным цветом все равно остался карий. Я узнал глаза моей дорогой умершей сестры.
Ее щеки были мокрыми от слез.
– Жужа! – прошептал я и закрыл глаза, опасаясь за свой рассудок.
Когда я открыл их вновь, видение никуда не пропало. У меня закружилась голова, и я даже покачнулся.
– Каша, – уже настойчивее повторила Жужанна и дотронулась до моей руки.
Я вздрогнул: рука была холодная как лед. Жужа тоже вздрогнула, увидев принадлежавшее Иону распятие, которое я вытащил из кармана и положил на ладонь. Она отпрянула, как от раскаленного железа.
– Я ждала, когда ты спустишься сюда, где она не сможет нас подслушать. Каша, мне нужно срочно с тобой поговорить! Ты даже не представляешь, что он замышляет! Я должна тебя спасти! Только давай отойдем в тень, мне тяжело стоять на солнце.
Я не двигался. Жужанна протянула ко мне руку, словно желая подбодрить и помочь, однако распятие не пускало ее. Держась на расстоянии, мы перешли в тень, которую отбрасывали стены замка. Там Жужанна попыталась меня обнять, но беспомощно уронила руки, отталкиваемая силой креста. И в то же время я не чувствовал, чтобы она стремилась подчинить меня своей воле.
– Каша, – произнесла она тихим, полным отчаяния голосом. – Я знаю, прошлой ночью ты был... там. Ты видел, как я пила кровь.
– Я видел, как ты погубила женщину.
Ее веки опустились. Жужанна не посмела встретиться со мной взглядом, но тем не менее вины в ее голосе я не ощутил.
– Да, я погубила ее. Но у меня не было выбора. Тебе не знакомы ни этот голод, ни эта боль. Я была сама не своя... Я и сейчас сама не своя... не та, какой была, и тут уже ничего не изменишь. Я не собираюсь околдовывать тебя или как-то подчинять себе. Я хочу тебе помочь, и поэтому, Каша, ты должен позволить мне тебя укусить. Ты должен позволить мне сделать тебя таким же, как я! В этом – твое единственное спасение, иначе все, что случилось с нашим несчастным отцом, повторится и с тобой!
ebooksa