— Я тоже преподаю в университете, кандидат наук.
— А что преподаете? (Явно последняя надежда.)
— Сравнительную историю религий.
И улетучивается энтузиазм, скукоживается жажда нести свет истины; миссионеры, как правило, у нас не задерживаются. И не было случая, чтобы они пришли к нам второй раз.
Но это — так себе, мелкий пример, и не более того. Девчушки, которые приехали как миссионерки-мормонки, стали ими потому, что этому их приучили верить с детства, и только. Ясное дело, в них самих ничего ни опасного, ни порочного не содержится — девочки и девочки. Мне же известно по крайней мере два случая, когда темные силы очень ясно проявляли себя именно в компании сектантов.
На эту авантюру подвигнул меня мой знакомый, пришедший в краевую администрацию на волне постперестройки. Ныне нет в краевой администрации этих людей: писателей и журналистов, деятелей из «Клуба содействия перестройке» и борцов за экологию. Большая часть ушла или была вытеснена буквально за год-два, и по причинам никак не политическим: просто люди органически не умели работать. Конкуренция, знаете ли, и конкуренция совершенно справедливая.
Последний из этой когорты, поэт и борец за экологию, исчез из серого дома краевой администрации уже после победы Лебедя на выборах. За этим дяденькой тянулся такой хвост разного рода мошенничеств, что спасло его только одно: немедленное заключение самого себя в психушку. Тем дело и кончилось — пусть себе сидит в качестве сумасшедшего, никому он не нужен. Вот если выйдет — тогда сядет уже совсем в другое место.
Но тогда, в 1992 году, эта плеяда деятелей еще процветала и всерьез думала, что она села в чиновные кресла навсегда или уж, по крайней мере, очень надолго. И мой знакомый позвал меня в качестве эксперта, нмея дело с «Белым братством», — мол, не помогу ли я ему с ними беседовать? Я не рвался, но и отказывать не хотелось; к тому же было еще и интересно посмотреть вблизи на легендарное «Белое братство».
Тогда эти личности в белых тряпках из простынной ткани шатались по всему Красноярску и даже вламывались в церкви с воплями:
— Христос на земле! Что стоите?! Придите и уверуйте! Мэри Дэви Христос!
И махали самодельными бумажными иконками, изображавшими Маринку Цвигун. Иконка эта почему-то всегда напоминала мне знаменитую песню Высоцкого, вернее, фрагмент из нее:
Эти деятели «Белого братства» стояли возле крупного универмага, хватали за рукава входящих и выходящих, порывались что-то проповедовать. Огромного роста упитанная дама под сорок и изможденная девушка лет двадцати пяти — этой, по-моему, нужнее всего было поесть горячего супу и поспать несколько часов — подошли, представились. Сразу, конечно, атака со стороны большой жирной сектантки: раз вы люди образованные и при власти, значит, должны нам помогать! Товарищ толкает меня под бок: давай ты!
— Позвольте! — спрашиваю. — А почему помогать надо именно вам? Вон в Минусинске так вообще Виссарион Христос объявился, бывший милиционер. Почему ему не помогать?
— Ему не надо помогать! Он не Христос!
— А кто Христос?
— Как?! Вы не знаете?! Наша Мэри Дэви — она Христос!
Тогда страницы биографии Марины Цвигун, комсомольской богиньки и проститутки, известны были очень мало, но Женя снабдил меня служебной информацией, и я оказался во всеоружии. Надо было видеть, какие взгляды кидала на меня главная сектантка, которой я выкладывал детали личной и служебной биографии самозванного Христа в юбке. Женя наслаждался и ржал. Сектантки негодовали. Разругались мы вдрызг, терять было решительно нечего, и я под конец простыми русскими словами объяснял, что думаю про Мэри Дэви Христа и про ее церковь.
— Не пройдет тебе даром! Попомнишь! — прошипела главная сектантка под конец и погрозила мне пальцем. Женя опять зашелся в приступе прямо истерического хохота. Уехали мы в превосходном настроении, и Женя обещал вытаскивать меня на все встречи с сектантами.