Мальпертюи

– Тсс! Осторожно, молодой господин!

Я живо обернулся: в двух футах от моего лица свесился через перила Лампернисс.

– Осторожно, молодой господин, Грибуан возвращается!

– Что это? – тихонько спросил я, указывая на омерзительное изваяние из плоти.

Лампернисс захихикал.

– Это ничто!

– И все–таки?

Лампернисс продолжал смеяться.

– Тебе стоит лишь спуститься в сад – сразу же, как только мамаша Грибуан закончит с ним уборку. Знаешь дощатый сарай, где сам Грибуан хранит рыболовные снасти? Да? Так вот, приподними сети. Но я предупреждаю, это – просто ничто… ничто…

Поскольку мое недоумение и недовольство только усилились, Лампернисс вновь принял таинственно–доверительный вид, как и в тот раз, когда мы поднимались на чердак.

– Ничтожество… а когда–то он был большим, был великим. Это животное вздымало горы так же легко, как сегодня таскает ведра старухи Грибуан. Опьяненный мощью и гордыней, он поднял самый грозный из всех бунтов на свете! Чиик… Чиик… – и трупы побежденных соскальзывали в пропасть. Чиик… Чиик… – едва ли громче крика умирающей пичуги!

Внезапно он прекратил посмеиваться и проворно скрылся – Грибуан возвращалась.

Я отступил в тень и через минуту вновь услышал «Чиик! Чиик!» этой странной, недовоплощенной креатуры.

После полудня я последовал совету Лампернисса.

Сарай находился у высокой стены, ограждавшей просторный парк Мальпертюи; дверь, снабженная замком и щеколдой, была приоткрыта.

В углу, рядом со сломанной тачкой и кое–какими садовыми инструментами, лежали рыболовные снасти папаши Грибуана. В другом углу высилась кипа старых потемневших сетей крупного плетения.

Я приподнял их, и рука моя дрогнула, коснувшись высокой шапки из грубого войлока.

Чиик лежал скрючившись, словно хотел занять поменьше места, холодный и недвижный.

– Я же говорил вам: ничто.

За спиной у меня стоял Лампернисс и потрясал чем–то вроде заржавленного гарпуна.