Ползущие

Берт захватил от Круллера пластиковый стаканчик с кофе и вошел в класс. Разглядывая своих новых студентов из бывшей группы Винсеккера, он увидел то, что примерно и ожидал. Три-четыре пожилые дамы, занятые самоусовершенствованием, четыре-пять вдохновенных писателей обоего пола и различных возрастов, парочка забавных любителей поэзии, которые, вероятно, в состоянии цитировать Уитмена – эти, по крайней мере, будут не совсем темными, – и кучка старшеклассников, которым, скорее всего, надо подтянуться в тех разделах, которые они пропустили.

И, разумеется, он заметил даму с сияющими глазами и каштановыми волосами, примерно одного с ним возраста. Перед ней на столе лежала открытая тетрадь. В списке указывалось, что ее зовут Лэси и что она в группе новенькая.

Берт написал на доске свое имя: мистер Б. Клейборн. Некоторые преподаватели выбирают другой путь: «Зовите меня просто Сэм», но Берт, хотя ему всего-то сорок один год, слегка старомоден.

– Добро пожаловать в новый тур приключений в стране американской литературы. Как вы, без сомнения, уже слышали, остаток года я буду вести курс вместо мистера Винсеккера. У меня своя методика, и я собираюсь действовать в соответствии с собственными вкусами. Название курса содержит в себе слово «приключение», но мы не будем читать ни чудовищного мистера Джеймса Фенимора Купера, ни набившего оскомину Марка Твена, как бы ни был мистер Клеменс приятен и интересен. Вместо этого мы сконцентрируем внимание на трансценденталисах второй половины…

Мужчина средних лет поднял руку. Коренастый, полноватый, с самоуверенным выражением лица, он положил рядом с блокнотом книгу по Гражданской войне.

– Мы будем обсуждать литературу по Гражданской войне?

– Мистер… э-э-э…

– Гундерстон. Ральф. У вас учился мой сын в…

– Я помню. В прошлом году, кажется, в выпускном классе. Пожалуй, я улавливаю сходство.

Замечание вызвало в классе смешок, а со стороны Ральфа Гундерстона – раздраженный взгляд.

– Мистер Гундерстон, если позволите – Ральф, кратко отвечая на ваш вопрос, скажу: очень кратко. То есть литературу Гражданской войны мы будем изучать именно так. Мы попробуем понять, что американские писатели думают о жизни. Сегодня займемся радикальными мыслителями: Торо, Уитменом, Эмерсоном, такими же радикальными, как Карл Маркс.

Все это время Лэси смотрела со спокойным вниманием, задала парочку умных вопросов, и Берт то и дело находил повод еще разок на нее взглянуть.

После занятий, когда студенты столпились у выхода, а Берт укладывал свой кейс, Лэси к нему подошла – слегка смущенная, но вовсе не робеющая – и спросила, не может ли он порекомендовать какую-нибудь книгу по биографии Торо. Вроде бы она журналистка и это ей нужно для работы.

Повинуясь внезапному импульсу, он предложил одолжить ей книгу. Она взяла биографию, которая была у него с собой. Передавая ее, Берт сам себе удивлялся. Он не любил отдавать свои книги.

Она что-то говорила о том, что живет здесь недавно, то есть в Квибре.

– Я тоже живу в Квибре, – отозвался Берт. – И, слава Богу, она не в моде, потому что сейчас это единственное место в районе Залива, где учитель может себе позволить купить дом. Во всяком случае, единственное место, не похожее на урбанистический ад.

Последним человеком, кому Берт одалживал книгу, был одновременно и последней женщиной, к которой у него возникал серьезный интерес. Хуанита Коллинз. Сначала она перестала возвращать ему книги, а потом и отвечать на телефонные звонки. Вскоре он услышал, что она вышла замуж за какого-то влиятельного адвоката. Его это очень задело. Он представлял себе, как она сравнивает жизнь супруги преподавателя общественного колледжа с жизнью жены состоятельного юриста.

Лэси кивнула, с интересом глядя на собеседника:

– Ну ладно. Мне пора, надо успеть на автобус. Никак не соберусь купить машину. Уезжая, я продала свою малышку, чтобы быть налегке.

– Говорите, вы журналистка? И на какие темы пишете?