Мийлора

– Ухожу, ухожу, – сказала женщина и резко прикрыла входную дверь.

Валера сидел с двумя телефонами: сотовым и обычным, глаза у него были грустные, грустные, ему было очень плохо.

– Валера, – сказала вошедшая в квартиру Инесса Евгеньевна и замолчала.

– Мама, ты, что-то сказать хотела? Маргарита продала тебе старый стул?

– Ей не до стула. Я так поняла ситуацию в ее доме. Она его не хочет продавать, а ты откуда про стул узнал?

– Маргарита мне стул отдавала склеивать, а потом мы провели серию климатических испытаний с этим стулом по ее просьбе.

– Понятно, а мне сказала, что стул ей от бабушки достался.

– Валера, ты не мог бы еще двенадцать стульев подвергнуть этим самым испытаниям, которым подвергли первый стул?

– Мать, ты чего? Маргарита просила шесть стульев провести через цикл испытаний, а ты уже двенадцать стульев предлагаешь, не много ли тебе?

– Валера, а жить всем хочется, трудно помочь? Хочешь, я выступлю официальным заказчиком этих самых испытаний над стульями, только надо все сделать так, как было со стулом Маргариты? Стул замечательно смотрится.

– Не понял…

– Ты давно был у меня на работе, в антикварном магазине?

– Я туда вообще не хожу.

– Зайди, посмотри, чем я торгую. Где, мне на всех покупателей антиквара найти?

Вот, сами и придумывает вар-антиквар. Маргарита оставила меня в салоне консультантом.

– Прости, не сразу понял, ладно, испортим твои стулья по полной программе. У нас все записано. Кто-то у Маргариты есть? Она тебе говорила?

– Нет, Валера, я у нее никого не видела и ничего про других мужчин не слышала.

– А мне, показалась, что у нее вместо антикварного стула славянский шкаф завелся.

– Валера, а шкаф в твою печь не влезет? Мы бы шкафчики сделали…

Я словно очнулась ото сна, и внимательно посмотрела на Егора Сергеевича, так, словно холодным душем его облила: