Коллекция

— Черт, надеюсь, ты не попросишь еще впридачу и удочерить тебя?! — вскипела Кира и швырнула в нее тюбиком. Он попал Владе в согнутое колено, отскочил и улетел куда-то под стол. — Катись на диван и не попадайся мне на глаза! Как только вернется Стас, я тебя сразу же вышвырну, поняла?!

Влада сразу же вскочила, просияв сквозь подсыхающие слезы всеми своими кровоподтеками, и Кира снова невольно вздрогнула.

— Спасибо! Ты человек!..

— Я — дура, в чем неоднократно и убеждаюсь! — буркнула она, направляясь к книжному шкафу.

— Тогда я сбегаю искупаюсь, хорошо? А то еще диван запачкаю… — протянула Влада, отступая назад, и Кира потрясенно повернулась.

— Ну, вообще уже!..

Но девчонка уже исчезла за закрывшейся дверью. Кира зло дернула на себя дверцу шкафа, выхватила из строя книг рассказы О"Генри и взглянула в сторону коридора. Не пойти ли и спрятать сумочку, телефон и золото-серебро? Всякому самаритянству и наивности должен быть предел. Почему она разрешила ей остаться, почему вообще открыла перед ней дверь? Уж не пытается ли она таким образом извиниться за Вику? Но разве она виновата?

Внезапно ей отчаянно захотелось к Вадиму. Бросить Владу, бросить все и пойти к нему, рассказать все, совершенно все и спрятаться в его руках. Конечно, он ничего ей не объяснит, но утешить сумеет. Лживый рыцарь, сбрасывающий за дверью квартиры свои изъеденные ржавчиной латы, хорошо знал, как обращаться со своей прекрасной дамой — о, очень хорошо! Иногда ей бывало совершенно все равно, кто он и от кого скрывается, правду он ей рассказал или нет… ей было довольно и его самого, а свое благоразумие она оставляла за захлопывающейся дверью его квартиры, и если оно и колотилось в нее своими отчаянными кулачками, Кира этого не слышала.

Она открыла окно пошире, шуганув вальяжно рассевшегося на подоконнике толстого сиамского кота, забралась с ногами в кресло и погрузилась в чтение. Вскоре Влада вышла из ванной и тишком прокралась в гостиную. Юркнула на диван и уютно свернулась калачиком.

— Что обо мне говорят во дворе? — неожиданно спросила Кира, не отрывая глаз от книги. — Ты ведь наверняка что-нибудь да слышишь.

— Да ничего особенного, — сонно пробормотала Влада. — Как-то и привыкли к тебе уже. Обычный базар… Бабка Нина говорит, что ты проститутка… но она про всех девчонок так говорит. Бабка Лена и Тоня… да и прочие иногда парня твоего обсуждают… который с красной машиной…

— А… Князев? — осторожно произнесла Кира. — Он… что-нибудь говорит?

— Нет, — Влада зевнула. — В последнее время он вообще ничего не говорит. Только в шахматы играет… да и сидит там редко… больше все бродит туда-сюда… да тебе видней.

— Глупости! А… ты помнишь, ко мне подруга часто приходила? Рыжая такая?..

Не получив ответа, Кира обернулась. Влада крепко спала, скорчившись в позе зародыша и по-детски приоткрыв разбитый рот. Откинутая тонкая рука свисала с дивана — белая, как рыбье брюхо. Отчего-то ей было очень неприятно смотреть на эту руку, хотелось подойти и поправить ее. Кира отвернулась и снова уткнулась в книжку.

Спустя час она сходила на кухню и разогрела себе обед, поела, поглядывая во двор рассеянным взглядом. Таня и Мила прокатили мимо свои коляски и приветливо пожелали ей приятного аппетита. Прошел мальчишка из соседнего дома, за которым, болтая длинными ушами, бежал его спаниель — оба мокрые и довольные. Вдалеке за ореховой рощицей в обе стороны тянулся реденький, но нескончаемый поток пляжников. На большинстве женщин были лишь купальники и небрежно повязанные парео, которые, развеваясь, мало что скрывали, так что Кире казалось, что пляж начинается непосредственно возле ее дома.

Время подбиралось к двум часам дня, и солнце пекло вовсю, но в квартире, как и прежде, царил холодок. Впрочем сейчас это было даже приятно, если б не знакомый душок, явственно витающий в каждой комнате. Влада так и не проснулась. Кира несколько минут постояла возле дивана, разглядывая ее — худую и бледную, словно девчонка всю жизнь провела в катакомбах, а не под южным солнцем. Потом посмотрела на свою руку — не по-летнему бледно-золотистую. Обычно летом Кира загорала очень густо, становясь почти бронзовой. Нужно будет хоть раз сходить на море после обеда, а не вечером.

Телефонный звонок прервал ее мысли в этом направлении, и она кинулась в прихожую, споткнувшись на бегу и чуть не растянувшись на полу столовой, но не остановилась и в наклонном положении вылетела в хрустнувшую занавесь. Схватила трубку, едва не свалив телефон с тумбочки.

Вика, Вика, пусть это будет Вика!..

Но вместо Вики из трубки с ней заговорил Иван Анатольевич, и она едва сдержалась, чтобы не бросить трубку обратно на рычаг.