— Удушишь, — шепнул он, и Кира, не выдержав, улыбнулась ему в щеку.
— Почему?! — Вера Леонидовна растерянно огляделась. Тася встала и подошла к ней вялым старушечьим шагом, болтая бессильно свисающими руками. Стражи крутили головами по сторонам, словно к чему-то прислушивались, и в их глазах отчетливо светилось недоумение. — Что случилось? Мы…
— Вы теперь здесь на общих правах, Вера, — девочка потянулась, лениво улыбаясь. — И ты, и Тася.
— Нет! — закричала Вера Леонидовна, глядя, как к ней одна за другой поворачиваются головы когда-то забранных людей, и на их лицах появляется злорадное понимание. Она в отчаянном жесте протянула к девочке руки, а Тася упала на колени. — Как ты можешь?! Мы же столько лет играли… все для тебя!..
— Для меня ли? — девочка пожала плечами. — В любом случае, эта игра окончена.
Прежде, чем Вера Леонидовна успела что-то сказать, на нее и на Ксегорати набросились люди, следом за ними кинулись стражи, сейчас удивительно похожие на мальчишек, азартно ныряющих в увлекательнейшую масштабную драку, и спустя секунду на площадке образовалась куча мала, и девочка засмеялась, глядя на них. Вадим наклонился и осторожно поставил Киру на пол, не отпустив ее руки.
— Как ты узнал? — потрясенно спросила она, и Вадим кивнул в сторону девочки, наблюдающей за дракой.
— Подслушал, как вы говорили… Хотя, что-то такое уже приходило мне в голову. Вера уж очень меня боялась — и иногда мне казалось, что она боится не только за свою жизнь. Живой не может забрать камень, мертвый — тоже. Я жив, но в то же время и умер давно… Она придумала правила, но я под эти правила не подхожу.
— И ты даже не знал наверняка — получится ли?
— Я верил, — очень серьезно ответил Вадим. — Они поверили во все это — почему бы и мне не поверить во что-то свое?
— Но как ты мог услышать? — Кира нахмурилась. — Все были далеко… и музыка…
— … и на стражей никто не обращал внимания, так что они могли шататься, где угодно. Здесь ведь… я им свой, Кира, — Вадим поморщился, словно от зубной боли, и добавил: — Ты извини — я там тебе окно высадил.
— И решетку тоже, надо полагать… Черт, я же запретила им говорить, куда я…
— Неужели ты думаешь, что мне понадобилось спрашивать?
Кира, закинув голову, взглянула Вадиму в глаза, потом уткнулась лицом ему в плечо, и Вадим обнял ее, потом сказал:
— Смотри.
Кира обернулась и увидела, что через зал к лестнице с разных сторон неторопливо идут две женщины. Одна из них, совсем старуха, безучастно оглядывалась по сторонам, другая, зрелая и цветущая, смотрела только перед собой, и в ее глазах было раздражение. Глядя на них, Кира недоуменно сдвинула брови и вдруг вспомнила давно прочитанные строки.
…она может вести себя мудро, может быть беспечным ребенком, устремленным на одни лишь шалости, а может прийти и старухой, которой все безразлично…
Тройственная природа…
Ее взгляд наткнулся на мелькнувшие на мгновение среди волнующейся толпы исцарапанные лица Веры Леонидовны и Таси. Кроме ужаса на них сейчас было совершеннейшее недоумение и непонимание, и Кира поняла, что они представляли себе все совершенно иначе,