Сейчас он вернется, пропустит пару стаканчиков с Томми и Ником, а потом сообщит администрации, что нашел утопленника. Спешить некуда – парню все равно уже ничем не поможешь.
Марти потрогал черную поверхность татуировки клюшкой. Внезапно ее конец провалился в отверстие.
Чертыхнувшись, Марти дернул клюшку на себя, но опоздал – акульи зубы сомкнулись на металле. Он потерял несколько драгоценных мгновений, пытаясь вырвать клюшку – это был подарок Ширли, его нынешней подруги, – но потом отдернул руки, будто клюшка жгла их, и повернулся, чтобы бежать.
Не успел он сделать и трех шагов, как в скалах перед ним что-то зашевелилось.
– Томми? – прошептал он. – Ник? – И тут увидел, что это не Томми и не Ник.
В просветах лавовых глыб метались неясные тени.
«Я не закричу, – подумал Марти, чувствуя, как по ногам его стекают горячие струйки мочи. – Я не закричу. Этого не может быть. Это просто какая-то дурацкая шутка, как в тот раз, когда Томми притащил на мой день рождения шлюху в полицейском мундире. Я не закричу».
Приоткрыв рот, он сделал осторожный шаг назад.
Акульи зубы сомкнулись на его запястье.
Тут уже Марти не смог сдержать крик.
Томми и Ник остановились и прислушались. Крики были настолько громкими, что заглушали вой ветра и неумолкающий грохот прибоя.
Томми повернулся к Нику:
– Должно быть, сломал свою чертову ногу.
– Или это змея, – задумчиво предположил Ник. Его лицо в отблеске вулканического света было мертвенно-бледным.
Томми извлек из кармана злополучную сигару и опять сунул ее в рот.
– На Гавайях нет змей, балда. Я просто шутил.
Ник метнул на него свирепый взгляд.
Вздохнув, Томми направился к лавовому лабиринту.
– Эй! – окликнул его Ник. – Ты что, собираешься лезть в это овечье дерьмо?
– А ты что, предлагаешь бросить его?