— Ну и что?
Доктор Андерсон подавила вздох и с терпением, выработанным за время общения со своими двумя детьми, пустилась в объяснения уже в который раз, перейдя на бесстрастный и спокойный тон.
— Это сводит на нет результаты теста, и нам придется начать сначала.
Полицейским тоже. Снова и снова, если понадобится. Сдержавшись, чтобы не отпустить колкость, Вики поджала губы и попробовала прислушаться к наставлениям врача.
— Ну, что? — не выдержала она, когда доктор Андерсон выключила прибор для определения поля зрения и знаком показала, что теперь можно поднять голову.
— Хуже не стало...
Вики откинулась назад, внимательно вглядываясь в лицо офтальмолога.
— А лучше? — напрямик спросила она.
На этот раз доктор Андерсон даже не попыталась скрыть вздох.
— Вики, как я говорила раньше, retinitis pigmentosa улучшений не дает. Никогда. Может быть только хуже. Или, — она откатила прибор обратно к стене, — если повезет, болезнь достигает определенной точки и дальше не прогрессирует.
— А я достигла этой точки?
— Время покажет. Вы еще не в таком плохом положении, — продолжила она, жестом останавливая следующее замечание Вики, — во многих случаях эта болезнь сопровождается другими нейродегенеративными процессами.
— Глухотой, замедленной реакцией, преждевременным одряхлением и общим ожирением, — презрительно хмыкнула Вики. — Мы все это проходили в самом начале, а факт по-прежнему остается фактом: я ничего не вижу в темноте, мое периферийное зрение сузилось до двадцати пяти градусов и я вдруг ни с того ни с сего стала близорукой.
—
Вики поправила съехавшие очки.
— Очень утешительно. Ну и когда я ослепну?
Доктор Андерсон забарабанила ногтями по рецептурному блокноту.
— Вполне возможно, вы
— Мое состояние, — рявкнула Вики, вставая и протягивая руку за пальто, — как вы его называете, вынудило меня бросить любимую работу, не позволявшую этому городу окончательно превратиться в отстойник, и если вы не против, то я все-таки предпочту злиться.
Уходя, она не хлопнула дверью, хотя ей страшно этого хотелось.