Цена крови

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ну и что?

Доктор Андерсон подавила вздох и с терпением, выработанным за время общения со своими двумя детьми, пустилась в объяснения уже в который раз, перейдя на бесстрастный и спокойный тон.

— Это сводит на нет результаты теста, и нам придется начать сначала.

Полицейским тоже. Снова и снова, если понадобится. Сдержавшись, чтобы не отпустить колкость, Вики поджала губы и попробовала прислушаться к наставлениям врача.

— Ну, что? — не выдержала она, когда доктор Андерсон выключила прибор для определения поля зрения и знаком показала, что теперь можно поднять голову.

— Хуже не стало...

Вики откинулась назад, внимательно вглядываясь в лицо офтальмолога.

— А лучше? — напрямик спросила она.

На этот раз доктор Андерсон даже не попыталась скрыть вздох.

— Вики, как я говорила раньше, retinitis pigmentosa улучшений не дает. Никогда. Может быть только хуже. Или, — она откатила прибор обратно к стене, — если повезет, болезнь достигает определенной точки и дальше не прогрессирует.

— А я достигла этой точки?

— Время покажет. Вы еще не в таком плохом положении, — продолжила она, жестом останавливая следующее замечание Вики, — во многих случаях эта болезнь сопровождается другими нейродегенеративными процессами.

— Глухотой, замедленной реакцией, преждевременным одряхлением и общим ожирением, — презрительно хмыкнула Вики. — Мы все это проходили в самом начале, а факт по-прежнему остается фактом: я ничего не вижу в темноте, мое периферийное зрение сузилось до двадцати пяти градусов и я вдруг ни с того ни с сего стала близорукой.

Последнее в любом случае могло произойти.

Вики поправила съехавшие очки.

— Очень утешительно. Ну и когда я ослепну?

Доктор Андерсон забарабанила ногтями по рецептурному блокноту.

— Вполне возможно, вы никогда не ослепнете, несмотря на свое состояние, а на текущий момент у вас вполне функциональное зрение. И не стоит по этому поводу так злиться.

— Мое состояние, — рявкнула Вики, вставая и протягивая руку за пальто, — как вы его называете, вынудило меня бросить любимую работу, не позволявшую этому городу окончательно превратиться в отстойник, и если вы не против, то я все-таки предпочту злиться.

Уходя, она не хлопнула дверью, хотя ей страшно этого хотелось.