Он грустно, задумчиво покачал головой.
— Ничего.
— Ничего, ничего! — Я почти кричала от радости.
— Ничего, ничего, — печально повторил он.
Я поцеловала его в лоб — он был весь в поту.
— Так что же ты сделал с письмом?
— Я его сжег.
— Сжег? — Ну, теперь или никогда. — Это ты проделывал и в школе?
Боже, что за этим последовало!
— В школе?
— Ты брал там письма? Или что-нибудь другое?
— Что-нибудь другое? — Казалось, теперь он думал о чем-то отдаленном, и мои слова доходили до него только под гнетом тревоги. Но все же дошли. — То есть крал ли я?
Я покраснела до корней волос, в то же время спрашивая себя, что более странно: задать джентльмену такой вопрос или видеть, как он его принимает, признавая всю глубину своего падения.
— И поэтому тебе нельзя вернуться?
Единственное, что проскользнуло в его взгляде, было невеселое удивление.
— Разве вы знали, что мне нельзя вернуться?
— Я знаю все.
Тут он посмотрел на меня долгим и очень странным взглядом.
— Все?
— Все. Так, значит, ты не…? — Я все же не смогла повторить это слово.