Последнее предложение

— А я от чистого сердца отказываюсь. Мне хватит и того, что у меня с собой.

— Ну, а бутербродик с икрой? Оливки? А кальмаров хотите?

— Нет, спасибо.

— Но коньяк-то будете? — она скорее утверждала, чем спрашивала. Роман покосился на бутылку — не без сожаления, ибо коньяк был хорошим.

— Нет, не буду.

— Да не будьте вы такой букой, что вы, в самом деле?! — Рита улыбнулась, чуть склонив голову набок. — Чего вы стесняетесь?

Роман тоже склонил голову набок.

— А я похож на человека, который умеет стесняться?

— Вы похожи на человека, который умеет портить другим отдых! — буркнула она, погасив улыбку, и принялась пальцами выуживать оливки из банки. Роман пожал плечами, откусил здоровенный кусок от бутерброда и предался задумчивому жеванию. Как и всегда, на свежем воздухе, и хлеб, и копченое мясо оказались необыкновенно вкусными. Он ел и то и дело поглядывал на Риту, которая деловито расправлялась с едой, и теперь у нее был такой вид, словно она сидела на берегу в полнейшем одиночестве. Роман замечал, что и она поглядывает в его сторону — украдкой, взгляды были быстрыми и тонкими, как бушменские стрелы. Очень странная особа. На катер взошла с надменностью королевы, потом дружелюбие, игривость, ругань, опять дружелюбие, снова ругань, а теперь хлеб-соль… Пистолет в сумочке. Эти тонкие настороженные взгляды. А то испуганное и несчастное лицо, которое он видел тогда, за секунду до того, как его закрыли взметнувшиеся волосы? Нет, что-то очень не то с этой дамочкой. И почему она на него так странно смотрит? То ли побаивается, то ли пытается что-то понять… И зачем, все-таки, ей понадобился именно он? В рекомендации Роман не верил ни капли. Он вполне мог бы допустить, что приглянулся развеселой девчушке, и она наняла его с целью качественно развлечься на природе. Отдых не получается, и девчушка злобствует — вот и все. Но что-то тут не вязалось, и он пока сам не мог понять, что именно. Роман снова посмотрел в ее сторону, и в этот момент Рита уже во второй раз почти с мужской лихостью хлопнула порцию коньяка из пластикового стаканчика, вызвав у него невольную улыбку, и она эту улыбку почуяла, потому что сразу же взглянула на него — на этот раз открыто, и спросила:

— Может, все-таки, хотите? — она не уточнила, чего именно, и он снова улыбнулся, покачал головой и взял последнюю редиску.

— А меня редиской не угостите?

— Нет, — он с хрустом раскусил редиску — та была свежей и приятно-острой. Рита потрясенно передернула плечами.

— Слушайте, ну вы просто какой-то гипертрофированный женоненавистник! Я думала, такие только в книгах бывают.

— А с чего вы взяли, что я женоненавистник? — лениво спросил Роман, дожевывая редиску. — Только лишь потому, что мне не нравится ваша персона? Отнюдь. Возможно, у меня и появлялись завлекательные мысли в вашем направлении, но вы открыли рот и все испортили.

— Можно вам задать один бестактный вопрос?

— А я могу вас остановить?

Рита осторожно потрогала подсохшую царапину на скуле и закурила, искоса глядя на него сквозь дым.

— Откуда у вас этот шрам?

— Не ваше дело.

— А если я вам заплачу — скажете? — она чуть прищурилась — выжидательно. — Нет, серьезно. Сколько вы хотите за свою историю?