Последнее предложение

Это не походило ни на ограбление, ни на хулиганскую выходку. От нападавших попахивало алкоголем, но самую малость, как бы между прочим, они двигались осознанно-трезво и проворно, целеустремленно и, что главное, двигались совершенно молча. Они ничего не спрашивали, не угрожали, не ругались, и Савицкий внезапно понял, что сейчас его будут убивать. За что — это уже другой вопрос, в данный момент совершенно не интересный, — то, что его будут убивать, уже само по себе было достаточно плохо. И спрашивать: «Господа, а в чем, собственно дело?» или «А вы меня ни с кем не перепутали?» было совершенно некогда, да и глупо, а сбежать пока не представлялось возможным.

Все это пронеслось у него в голове за долю секунды, а тело уже разрешало ситуацию самостоятельно, перехватило летящую в живот руку, в пальцах которой тускло взблеснуло, крутануло, одновременно ныряя вниз и по ходу успев вмазать ногой по чьему-то колену, перехваченный за руку человек коротко выдохнул, невольно побежав по дуге следом за ущемленной конечностью. Глаза ухватили еще один взблеск, направленный, на этот раз точно в лицо, он дернул головой, уклоняясь, сильнее вывернул перехваченную руку, об асфальт негромко звякнуло, и в тот же момент послышался болезненный возглас — это первый нападавший налетел на нож своего сподвижника. Что-то ожгло левый бок, под футболкой сразу же потекли теплые струйки, но Роман не обратил на это внимания — не до того было, навалились еще двое, а раненый, что-то бормоча, оползал по парапету рядом.

По сравнению с тем, что началось потом, недавняя свалка с полупьяным Нечаевым представлялась просто детской возней в песочнице, хотя Роман искренне пожалел об отсутствии здесь Валерия и его очаровательной жены. На него напали не спецы, но люди определенно достаточно хорошо владевшие приемами рукопашного боя. Дважды Роман едва-едва избежал «шлагбаума», в самый последний момент уходя от летящей в кадык ребром ладони, и подумал, что дела обстоят еще хуже, чем показалось вначале. Они уже переместились на несколько метров влево от начальной точки нападения, и человек, получивший ножом от своих же, все так же лежал на асфальте, скорчившись и страдальчески постанывая.

Уловив момент, Савицкий, резко дернувшись в сторону, перенаправил одного из метнувшихся следом, продолжив его движение по чуть заниженной траектории, отчего тот с размаху въехал головой в парапет и на некоторое время потерял интерес к происходящему. Роман тут же перескочил обратно, увернулся от удара, ударил сам и тоже промахнулся. Двое, один из которых по-прежнему держал нож, теперь нападали не так активно, но и не давали уйти, перемещаясь неторопливо, даже как-то с ленцой, отвлекая внимание друг на друга и высчитывая подходящий момент, и со стороны казалось, что все трое исполняют некий сложный танец. Роман тяжело дышал, футболка и свитер на боку промокли насквозь и прилипли к телу. Дыхание противников тоже было довольно сбитым, но их было двое и, хотя каждый из них уже успел пропустить несколько ударов, чувствовали они себя явно гораздо лучше. Его дернули обманным выпадом, проверяя, потом еще раз, так что Савицкий слегка развернулся лицом к парапету, а потом оба напавших пошли в атаку одновременно, но еще раньше, чем Роман успел углядеть, куда целит рука с ножом, он заметил на парапете нечто другое. Там сидела фигурка — маленькая фигурка, и в серебристом свете звезд укоризненно качалась ее светловолосая голова. Его ошеломленный взгляд зацепился за нее, потом вернулся к руке, в то время как тело отбивало атаку первого противника, и Роман осознал, что поздно, не успеет — нож уже летел ему под ребра.

Того, что произошло в следующую секунду, никто из троих не понял.

Лезвие ножа, которое вот-вот должно было войти в человеческое тело, вдруг выгнулось вверх почти под прямым углом, словно это была не крепкая сталь, а пластмасса, сломалось с легким печальным звяканьем, отлетело в сторону и кануло где-то в темноту.

Нападавший озадаченно застыл, тупо сжимая в пальцах обломок ножа, после чего почти обиженно спросил:

— Что за хрень?

Роман дернулся назад, решив отложить разгадывание происшедшего на потом, но лишившийся ножа человек все же получил ответ, хоть и не на этот вопрос, — справа от его головы мелькнуло что-то длинное, с размаху врезалось в висок, раздался тупой деревянный звук удара, и нападавшего снесло в сторону, словно хоккейную шайбу под клюшкой. Он стукнулся о парапет, тут же выпрямился, ошеломленно мотая головой, но Роман больше не смотрел в его сторону — напарник ударенного кинулся на него, решив несмотря ни на что довести дело до конца, а чуть подальше медленно поднимался третий, вышедший из нокаута после соприкосновения головы с парапетом. Единственное, что успел заметить Савицкий, — это то, что парапет был пуст — фигурка исчезла.

Дальше все пошло еще быстрее. Атаковавший Романа отлетел в сторону с болезненным возгласом, тут же дернулся обратно, но его вдруг почему-то пронесло мимо, словно кто-то сзади придал ему ускорения мощным ударом. Савицкий уловил мелькнувшую позади него фигуру, уже приземлявшуюся на асфальт из прыжка, в следующий момент в ночи что-то громко хлопнуло, запахло пороховой гарью, и пронзительный, срывающийся на истеричный визг женский голос завопил с веселым страхом:

— Завал-лю сук!!!

Послышался топот, мимо Романа кто-то пробежал, хлопнул еще один выстрел, послышался вскрик боли, потом шуршание и стук, будто прочь торопливо поволокли чье-то тело, цеплявшееся ботинками за асфальт, и наступила тишина — еще более глубокая, чем до начала драки, только слышалось легкое, едва различимое дробное постукивание. Роман качнулся назад, привалился к парапету, тяжело дыша, пошарил в кармане и щелкнул зажигалкой. В безветренном воздухе расцвел огонек и осветил взъерошенную Риту, которая стояла перед ним, пошатываясь и стуча зубами, и держала в одной руке пистолет, а в другой — перепачканную кровью ножку от кухонного стола, которую он совсем недавно видел в урне. В ее глазах причудливо смешались страх и полубезумный восторг победителя.

Немая сцена продолжалась секунду, после чего Роман опустил руку с зажигалкой, в данный момент уже неспособный чему-либо удивляться. Послышался стук — это Рита уронила ножку от стола, и Савицкий всерьез испугался, что Горчакова может последовать за ней на асфальт, либо у нее сейчас начнется истерика.

— Спрячь пистолет, Рита, — сказал он, задыхаясь, — спрячь быстрее!.. только на предохранитель поставь.

Из темноты обиженно фыркнули — нет, похоже, ни истерики, ни обморока не предвидится, — послышался щелчок, потом ему на грудь легла испуганная ладонь и тотчас отдернулась. Роману внезапно стало смешно — настолько, насколько может быть смешно человеку, чуть не получившему ножом в печень. Рита спасла ему жизнь и теперь понятия не имеет, что с ним делать дальше.

— Они… могут вернуться, — бормотнул дрожащий голос.

— Вряд ли, — Роман прижал ладонь к саднящему боку и, оттолкнувшись спиной от парапета, сделал шаг вперед, ошарашено глядя на стоящую рядом фигурку с разметавшимися волосами. — Но лучше отсюда слинять, иначе может прийти кто-нибудь другой. Тихо, выстрелы далеко слышно.

— Подожди, я… — ее руки обхватили его за талию, и одна тут же отдернулась, наткнувшись на влажное, в то время как вторая вцепилась еще крепче. — Что это — кровь?! Ты ранен?!

— Ерунда… только перестань меня трясти, или я действительно стану ранен, — он невольно скривился, и рука всполошено исчезла, тут же появилась снова, и Романа осторожно, но решительно придвинули назад к парапету.

— Подожди тут, я машину подгоню.