Последнее предложение

Роман запустил пальцы в свои волосы, суженными глазами глядя на отмеченные фамилии, потом медленно перевел взгляд на Нечаева.

— Они…

— Да, — тот кивнул. — Они все погибли. Убиты или погибли — уж не знаю, как назвать. И, между прочим, некоторых ты знаешь — вернее, видел. Спирина сбила машина на твоих глазах. Маринчак — тип, которого бригада «скорой» обнаружила в совершенно мерзлом состоянии. Писменский — мужик, который умер сегодня утром на рынке… кстати, знаешь, от чего он умер? Рак пищевода, предел четвертой стадии… вернее… — Нечаев озадаченно моргнул, — у него налицо все признаки. Но неделю назад он проходил медосмотр, он был совершенно здоров. И, судя по всему, отлично себя чувствовал, когда пришел на рынок. И по словам жены, и по описаниям… — он покачал головой и посмотрел на свою ладонь, — он выглядел…

— Я понял, — перебил его Савицкий, — он выглядел обычным мужчиной, здоровым, в теле, который покупал в ларьке пиво, и вдруг за несколько минут превратился в мумию.

— Даже я, очень далеко не врач, знаю, что так не бывает. У него… сплошные метастазы, опухоль уже проросла в легкие, в аорту, в диафрагму… На то, чтобы рак развился до такой степени, нужно не менее нескольких месяцев… А если даже отбросить все показания, представить, что не было никакого медосмотра, или был, но с другими результатами, представить, что он именно… этот человек в таком состоянии не смог бы даже выйти из дома.

— Как и Назаревская, — медленно произнес Роман. — Есть версия?

— У меня пока нет, — на лице Валерия появилось недовольство, — у тех, кто им до сих пор занимается, версий целая куча, но все они состоят исключительно из длинных научных терминов. Насколько мне известно, они собираются связываться с московскими специалистами-онкологами. Допускают, что это некая новая разновидность.

— Сволочь! — Роман стукнул кулаком по столешнице, вскочил и тяжело заходил по комнате, потом остановился и с подозрением взглянул на Нечаева. — А ты-то как все это узнал?

— Если я что-то хочу узнать, я это узнаю, — спокойно и без всякой рисовки ответил тот. — Я также знаю, что квартиру Писменских сейчас осматривают на предмет радиоактивных материалов, даже стены ковыряют, но что-то кажется мне, ничего они не найдут. У Шмаева такой вид, будто его сунули в мусоросжигательную печь в самый разгар ее работы. Им займутся только завтра утром, будут изучать химический состав того, что осталось — ты ведь знаешь, существует немало способов заставить человека загореться вот так вот запросто — одежда, пропитанная какой-то дрянью, что-то в крови или на коже и крохотная химическая бомбочка с таймером — ну, скажем, в кармане. Только мне кажется, и тут они ничего не найдут.

— А часы? — вдруг спросил Роман. — Часы Шмаева? Они ведь целы?

— Даже не оплавились. Тикали, как новенькие, когда его увозили.

— Он надо мной издевается, — зло процедил Роман. — Эта маленькая тварь надо мной издевается! И говорящая покойница мне не померещилась — тоже его шуточки!

— А вот можно поподробней и не так сумбурно? — с неожиданной мягкостью попросил Нечаев. Роман сел на диван, закурил и остро глянул на него.

— А, мне опять начать пространное повествование? Сегодня и позавчера я тебе дал ориентир на двух покойников, о которых ты бы мог и понятия не иметь. Почему бы, для разнообразия, тебе не стать повествователем? Ты ведь неспроста ко мне прицепился, а, Нечаев? Что тебя зацепило?! — он схватил список и ткнул пальцем в первые три пункта. — До Аберман, судя по твоим словам, погибли еще трое. Ты знал об этом, а вот я о них понятия не имею. Для меня Аберман — первый мертвец. Что это значит?!

Нечаев осторожно потрогал свой слегка припухший нос и задумчиво посмотрел на книжные полки.

— Это значит, что ты — не первый.

— Не понимаю.

— А ты неплохо рисуешь, — Нечаев подтянул к себе рисунок и хмуро посмотрел на улыбающееся мальчишеское лицо. — Есть такой же, но возрастом помладше?

Роман развел руками, словно врач, констатирующий неизлечимую болезнь, встал, подошел к письменному столу и вернулся с рисунком, который вчера держала в руках Рита. Его мысли вновь вернулись к ее застывшему лицу, мелькнувшему в рыночной толпе, к проскочившему мимо «мини куперу». Случайность?

— Так-так, — пробормотал Валерий, принимая рисунок и кладя его слева от первого. — Определенно неплохо. А теперь вот так.