Сказки летучего мыша

– Скорее универсальный… Многие вещи в Интернет еще не попали и не попадут никогда. Не стоит трудов переносить их на электронные носители – для одного-единственного исследователя, который может ими заинтересоваться в ближайшие десятилетия. А может и не заинтересоваться… Но все, что только возможно – стараюсь делать с помощью компьютера. Между иными архивными полками, знаете ли, на моем бронеходе порой и не протиснешься. Шучу. К полкам меня, понятно, не подпускают, выносят заказанное для изучения… Ладно, церемонию знакомства считаю законченной. Пора приступить к делу. Пройдемте в кабинет.

– По-моему, в упомянутой церемонии упущен один момент, – сказал Кравцов. – Как мне вас называть? У Пинегина в бумагах значилось лишь «Архивариус».

Собеседник удивленно приподнял брови:

– Так и называйте, Леонид Сергеевич, – Архивариусом. Меня почти все так зовут.

Ну и ну, подумал Кравцов. Конспиратор… Что значит старая закваска. В телефонной базе его номера нет, называй его по псевдониму… Если надо – можно ведь имя с фамилией и у соседей разузнать, и в жилконторе. Ладно, пусть будет Архивариус.

– Тогда и вы зовите меня по фамилии, без имени-отчества. Меня тоже почти все так зовут.

На этом церемония закончилась. Они пошли в кабинет. Вернее, пошел Кравцов, – Архивариус покатил.

Устроившись за столом, где центральное место, естественно, принадлежало громадному дисплею, Архивариус сказал неожиданное:

– Вы уверены, господин писатель, что действительно хотите разузнать всю подноготную о «Графской Славянке»? Валентин вот тоже хотел… Я сугубый рационалист и уверен, что никакое знание убить само но себе не может, убивают всегда люди… Но некоторых вещей, по-моему, лучше не знать.

Кравцов, честно говоря, не понял: к чему всё это сказано? К тому же бывшим гэбэшником, у которого скрытность и молчаливость должна, по идее, стать второй натурой… Равно как и подозрительность.

Словоохотливый же Архивариус не задал очевиднейшего вопроса: зачем Кравцову результаты изысканий, проведенных для человека, с которым они не были знакомы? Более того, какое вообще право имеет писатель получать результаты оплаченного другим труда Архивариуса? Нестыковка…

Разве что отношения бывшего чекиста и студента-историка были несколько иными, чем следовало из слов Архивариуса (только из них!).

Валентин мог быть не заказчиком. Мог сам выполнять (возможно, втемную) некое поручение в «Графской Славянке» – для выполнения которого необходим полный комплект конечностей. И что же – если принять эту версию – сделает Архивариус после смерти исполнителя? Станет искать нового? А может, уже нашел? Вернее, тот сам нашел его…

Ничего из своих подозрений Кравцов не озвучил.

Архивариус пожал плечами:

– Ну что же… Если вас, как и юношу Пинегина, интересуют какие-либо исторические загадки, связанные с дворцом Самойловой (Кравцов кивнул), – то особо порадовать не могу. Здание как здание, жила себе там тихо и мирно разошедшаяся с мужем графиня с приемными дочерьми… Никакого криминала. Никаких мистических легенд – они Пинегина тоже интересовали. Знаете, у меня ведь нет исторического образования… Самоучка. Но опыт прежней работы помогает увидеть свежим взглядом то, что историки-профессионалы не замечают. Нащупать связи между давно позабытыми фактами – пользуясь методами, которым на истфаках не учат. Так вот, заверяю: в истории дворца все чисто. По крайней мере в тех документах, что я поднял – ни единой зацепочки.

Кравцова такое заявление не смутило.

– Допустим… Тогда просветите, почему особняк считается «графини Самойловой»? А где был граф?

Архивариус улыбнулся.

– Тут тоже никакой загадки. Графиня Юлия Павловна по материнской линии происходила из известного рода графов Скавронских, по отцовской (официально) из не менее известного рода фон Паленов. Молодой девушкой она вышла замуж за флигель-адъютанта Императора Николая Первого, за графа Николая Самойлова, – но прожила с ним недолго, и вскоре разошлась, не разводясь… А некоторые непонятки в истории рода Самойловых связаны как раз с теми временами, когда Юлия Павловна еще не вошла в это семейство… К тому же все произошло задолго до строительства особняка в «Графской Славянке» и к делу отношения не имеет.