– Его нет.
– Чего – нет? – уже заметно волнуясь, уточнил Левша.
– Нет свиста. Ты его слышишь, потому что двигается проволока. И твой мозг издает этот свист, ибо любое движение сопровождается характерным звуком. Но это не проволока. Это линия, граница чего-то. Твой мозг не может это понять, поэтому, когда граница смещается, ты слышишь шорох ее в кронах деревьев. Те летчики, с «Эвенджеров», Левша, они тоже видели проволоку перед собой – тонкую, светящуюся линию… За минуту до того, как исчезнуть.
– Но мы-то не исчезли!
Макаров смотрел на Левшу долго. Достаточно долго для того, чтобы тот почувствовал страх.
– «Он ударит ее, и кольцо погнется» – это сказал Питер пять дней назад. Он слишком мал, чтобы оперировать понятиями, понять которые не можем даже мы с тобой. – Сжав локоть Левши, Макаров повел его дальше от стоянки. – Мы увидели в тот день, когда Питер сказал о кольце, погнутую сережку в ухе девушки. Тот мерзавец ударил ее в каюте за отказ уделять ему внимания больше, чем ей бы хотелось. И успокоились, решив размышлять над тем, как это может быть связано с нами. На самом же деле мы снова ошиблись. Наш мозг сработал примитивно. Кольцо – это проволока. Проволока… которой нет. Она в наших головах обозначает границу чего-то…
– Господи, как я хочу курить, – простонал Левша, и Макаров едва не ударил его за напоминание об этом.
– Вчера я видел, как ты в Булонском лесу убивал Дебуа. Расскажи мне настоящую причину этого.
– Макаров…
Рука его с локтя переместилась на плечо Левши.
– Если ты думаешь, что мне было легче рассказать, как я убил свою жену, ты ошибаешься, приятель. И ты уже заметил, наверное, что слово «приятель» я произношу уже не с той интонацией, что произносил на «Кассандре».
Левша поднял голову, и Макаров увидел глаза его с потяжелевшими от усталости веками.
– «Кассандра»… – пробормотал Левша.
– Давай хоть на некоторое время забудем о том, что она придет за нами и это сумасшествие закончится. Расскажи, за что ты убил Дебуа.
– Но ты же говорил, что стоял в двух шагах!
– Левша… черт бы тебя побрал… Я не знаю французского.
– Как же я хочу курить…
Посмотрев на Макарова, он вжикнул «молнией» на сумке и вынул оттуда цветастую, с попугаями, рубашку. Оглядев ее, он с тяжелым вздохом бросил ее Макарову.
– Моя любимая. Потом вернешь.
Лежа на полу, Левша всем телом чувствовал, как влажен и скользок паркет. В номерах «Бристоля» паркет безупречен. Если бы не был безупречен уровень его, он давно бы съехал, как по льду, в угол. В «Бристоле» безупречно все. В том числе и изоляция. Поэтому криков Мари не слышал никто, кроме Левши. Ну, и еще тех четверых, что зашли в номер Левши, как в свой. И все-таки нашлась заусеница в безупречности «Бристоля». Разве можно заходить в чужие номера без стука?..
ebooksa