– Я здесь, дорогой.
Голос раскатился гулом во тьме. Алекс включила фонарик и увидела в нескольких футах от себя каменные ступени. Оказывается, она все помнила точно. Алекс спускалась по ступенькам, и воздух становился все более влажным и прохладным. В самом низу была массивная водонепроницаемая дверь с огромным маховиком посредине, как на подводной лодке.
«Если там есть протечка и один из отсеков заполнен водой, ты утонешь, стоит только открыть двери», – вспомнила она.
Она прикоснулась к маховику, и он на удивление легко провернулся. Ей пришлось сделать шесть полных оборотов прежде, чем он замер. Сглотнув комок в горле, она толкнула дверь. Та без малейших усилий открылась, и лишь хруст проржавевших петель разнесся в темном туннеле, как вопль раненого животного.
Она посветила фонариком по бетонному полу и вдоль закругленных стен. Справа от нее был ряд клапанов, над которыми находилось еще одно огромное колесо, на этот раз прямо в стене. «Никогда к ним не притрагивайтесь, – предупреждал агент по продаже недвижимости, – никто не знает, что может последовать». В самом конце, куда еле дотягивался луч фонарика, она увидела другую дверь, похожую на ту, которую только что открыла. Алекс снова посветила по полу, и лужа воды блеснула в свете фонаря. Нервничая, она переместила луч на потолок. Штукатурка пошла расплывчатыми коричневыми пятнами и кое-где отстала.
В центре одного из таких пятен образовалась капля воды и звонко шлепнулась вниз, разлетевшись брызгами на бетонном полу. Бам! Звук эхом разнесся вокруг; она вздрогнула и обернулась, устремив луч фонарика в ту сторону, откуда пришла. И тут Алекс услышала дыхание, тяжелое дыхание, и окаменела. Она замерла на месте, и дыхание стихло. С облегчением вздохнув, Алекс двинулась по туннелю, который спускался все ниже под спокойной черной водой озера, под пеленой тумана, под скользящими в водорослях рыбами и зарослями сухого камыша, напоминавшими пальцы мертвеца.
Пол был затянут слизью, на стенах виднелись пятна плесени. Вокруг плясали длинные тени и звучало гулкое эхо ее шагов. Дверь все приближалась, дверь, за которой лежал танцевальный зал. Если он затоплен… Если…
Рядом с дверью Алекс остановилась и испуганно обернулась.
Бам! Бам! Похоже, что захлопнулась дверь. О господи, нет. Она посветила фонариком в ту сторону, откуда пришла, отблески света заплясали на крыше, затем скользнули на пол. Дверь осталась открытой.
Бам! Бам!
Алекс повернула маховик, и он, хорошо смазанный, стал медленно вращаться – шесть поворотов, как и предыдущий.
И тут фонарик потух.
Нет, только не это. Алекс встряхнула его. Нет, нет. Она еще раз потрясла фонарь. Нет. Пощелкала выключателем. Ничего. «Прошу тебя, – застонала она. – Пожалуйста». Она закрыла глаза и снова открыла их. Никакой разницы. Затаив дыхание, Алекс прислушалась: никогда раньше ее не окружала такая мертвая тишина.
Бам! Бам!
И снова тишина.
Алекс толкнулась в дверь. Свет. Там был свет, удивительно яркий свет. Она потрясенно уставилась на купол крыши, на его толстые стеклянные панели, покрытые слизью и мягкими листьями водорослей, – все точно так, как ей помнилось. Панели излучали яркое свечение, словно бы за ними скрывался источник света; казалось, можно протянуть руку и коснуться неба.
На мгновение ее ошеломило это свечение, ошеломило настолько, что она ничего не заметила в зеленоватом сиянии, которое просачивалось вниз и заполняло все помещение.
Затем ее поразил запах. Ужасный запах гниения, он забил ей ноздри, пополз по горлу, проник в желудок; ничего подобного раньше ей обонять не приходилось.
Алекс плотно зажала пальцами нос, чувствуя, что ее вот-вот вырвет, и поперхнулась. Что-то ударило ее по плечу, и она вскрикнула, но тут же почувствовала себя дурочкой. Это была стена, к которой она прислонилась.
Запах снова стал душить ее; зажав рукой нос, Алекс глубоко вдохнула ртом.