– Может, это агония?
«Идиот», – подумал Гоша.
– Тебя никто не спрашивает, придурок, – отозвался Родриго, словно поддерживая Гошу. – Он дышит. Ладно, пойдем перекурим наверх. Гонсалес раньше, чем через пять минут, не вернется.
Едва за ушедшими прикрылась дверь и щелкнул замок, Гоша открыл глаза. От дикой боли в голове он едва смог ее поднять. Тусклая лампочка под низким потолком показалась ему ярким прожектором. Четыре стены, комната три на три метра, в углу – кровать с плоской панцирной сеткой. Все. Еще был полностью залитый водой пол, который качался… Качался так, словно грозил опрокинуть комнату набок.
Но Гоша шел и шел, с трудом преодолевая проклятые два метра до кровати…
Он слышал звук предмета, брошенного одним из его захватчиков на кровать, и все время, пока за этими тремя не захлопнулась дверь, он молил лишь об одном. Он молил о том, чтобы хозяин рации забыл забрать ее с собой…
Садиться он не стал, хотя все плыло перед глазами и хотелось не только сесть, а просто рухнуть лицом вниз на этот залитый по самый плинтус пол. Садиться нельзя. Останется мокрый след, и они поймут, что Гоша вставал…
Он вытер ладони, насколько позволяли наручники, о заднюю часть брюк. Рацию нельзя брать мокрыми руками…
– Алекс, Гонсалес, Родриго… – бормотал он, присаживаясь перед кроватью и чувствуя, как уходит драгоценное время. – Латиносы бешеные… Двенадцатый, четвертый уровень… Для Гудзона это все равно что формула Пуанкаре для вождя племени сиу…
Самым трудным было нажать тангенту и одновременно начать говорить. В конце концов ему удалось поставить рацию на бок и нажать носом на кнопку.
Гоше даже не пришло в голову, что с того времени, когда его ударили по голове, и до того момента, когда он очнулся здесь, в полупустой комнате, могла пройти вечность. И Гудзон мог не услышать его по простой причине: Генри именно сейчас, в эту минуту, мог качаться в лодке, держа на руках труп своего сына…
– Гудзон, ответьте…
У него едва не перехватило дыхание, когда он услышал знакомый всхлип:
– Гоша? Где вы?
– Вбейте себе в голову: четвертый уровень, двенадцатый блок… Если не трудно, помогите снять наручники…
Он сел на стул в тот момент, когда стала открываться дверь в комнату.
– О! – радостно вскрикнул один из вошедших, и Гоша сразу догадался, что это – Родриго. В любом случае человек был очень похож на Родриго – черные как смоль вьющиеся волосы, смуглые скулы, черный взгляд: ему бы гитару… – Случилось чудо. Алекс, а водица-то в кранах, оказывается, живая.
Вернулись все трое. Теперь Гоша ясно понимал, кто из них кто. Вот этот, со странной коробкой в руке, несомненно, Гонсалес. Он недалеко ушел от Родриго, если судить о внешности. Разве что у него было бельмо на глазу, а у Родриго – не было. Теперь метод исключения позволял познакомиться и с Алексом – коротышкой со слюнявыми губами. Выпуклый лоб, клочки щетины местами – как вид поля с самолета – Ломброзо пришел бы в восторг…
– Добро пожаловать в ад, приятель, – сказал Родриго, становясь напротив Гоши.
– Вы кто, ребята? – провернул языком в пересохшем рту Гоша. – Сантехники, что ли? Я звонил, звонил – трубу прорвало, видите?