– У отца ее служу. Шофер. Он просил срочно передать какое-то редкое лекарство… – Он тряхнул полиэтиленовым пакетом. – Мне бы поскорее…
– Давайте, я передам.
– Нет, велено самому. Приказано передать в руки охраннику – значит, и передам.
– В двенадцатой она, – буркнула санитарка, – третий этаж, в самом конце коридора. Нам, правда, запрещено говорить…
Он глянул на часы. Время подходило к семи, скоро посетителей начнут выпроваживать. Пора менять облик.
В мужском туалете курили двое в больничных пижамах. Не обращая на них внимания, он достал из полиэтиленового пакета механическую бритву и принялся бриться перед тусклым почерневшим зеркалом.
– Что, отец, другого места не нашел? – спросил куривший у окна парень.
– Понимаешь, земляк, к бабе заявился, – не отрываясь от своего занятия, стал рассказывать он, – а она знает: коли щетина на морде, значит, с бодуна. Вот я и навожу марафет.
– Ну давай, давай…
Курильщики побросали свои цигарки и вышли.
Он добрился, достал лосьон, вату, протер физиономию. Вид сразу изменился, лицо посвежело, помолодело лет на десять. Теперь дальше. Он огляделся. Нет, здесь опасно. Нужно найти более укромное место, к тому же рановато. Сейчас очень неприятный момент. Он выглядит как обычно. Могут узнать.
Рывок. Он на самой верхней площадке лестницы. Здесь обжималась парочка юнцов. Увидев постороннего, мальчик в больничном халате с перебинтованной головой отпрянул от девицы, потом молча потащил ее вниз.
Еще несколько ступенек вели к чердачной двери. К его удивлению, она оказалась открытой.
Здесь царил пыльный полумрак, пронизанный кое-где лучами солнца, пробивающимися сквозь дыры в крыше. С шумом хлопая крыльями, вспорхнули испуганные голуби. Он присел на деревянную поперечину. Придется подождать минут пятнадцать. Самое время вновь переменить облик. Она может его узнать, и тогда… Впрочем, он так уверен в успехе, что особенно не опасается. Узнает или не узнает – какая разница! Ей осталось жить совсем немного.
Из полиэтиленового пакета были извлечены белый халат, накладная борода, небольшое зеркальце, плоская коробочка с тенями.
Пары минут оказалось достаточно, чтобы прилепить бороду, дальше несколько мазков грима… Теперь прическа. Он растрепал прилизанные волосы, начесал челку на лоб. Глянув в зеркальце, остался доволен. Очки! Вот самое главное! Ничто так не изменяет внешность, как толково подобранные очки. В толстой старомодной оправе с дымчатыми стеклами – не черными, а именно дымчатыми.
Из зеркальца на него взирало усталое мужественное лицо, не лишенное интеллекта и внутренней собранности. Так и должен выглядеть средний доктор. Последние приготовления. Плоская металлическая коробочка со шприцем. Шприц заранее наполнен лекарством. Один укольчик – и ты в раю. Или в аду. Уж кому куда суждено… Зеркальце и тени в карман брюк. Полиэтиленовый пакет в урну. Что еще? Коробочка со шприцем. Ее он возьмет с собой. Резиновые перчатки… надеваем. Протираем коробочку и шприц. Никаких отпечатков, если по какой-либо причине ее не удастся забрать с собой. Надеваем халат. Все в порядке. Можно начинать.
Он осторожно приоткрыл чердачную дверь, выглянул наружу. Пусто. Вперед!
У дверей палаты номер двенадцать сержант милиции Головачев и охранник частной сыскной фирмы «Аргус-два» Колотилов играли в шахматы. Оба заступили на вахту в восемнадцать ноль-ноль и должны были охранять подступы к палате до шести утра. Предыдущая смена разыскала где-то старую тумбочку, и теперь на ней стояла шахматная доска с ободранными фигурками, причем в неполном комплекте. Вместо белого ферзя на доске стояла блестящая никелированная воронка, с помощью которой обычно исследуют ушную раковину. Черного слона заменял пустой стеклянный цилиндрик из-под пенициллина.
– А скажи, Колотилов, как вам, охранникам, платят? – поинтересовался Головачев, двигая вперед белую пешку.