— Что?
Смотритель фыркнул и поудобнее перехватил черного кота, лежащего у него на руках.
— Слушай, парень, там внизу проходит первоначальная проводка с трубками и роликами. Когда это намокает, каждый металлический предмет проводит электричество. Лично мне совершенно без разницы, если эти любопытные кролики поджарятся, но вот заниматься документами для страховых компаний я совершенно не хочу, так что не лезьте туда. Тебя ведь уже шибануло от двери?
Может, и так.
— Да.
— Ну вот и все.
— Но это свободное электричество опасно…
— Да. И поэтому… — он четко произносил каждое слово… — туда вниз не стоит соваться. Дай посмотрю руку.
Сунув кота подмышку, он сжал запястье Тони прежде, чем тот успел среагировать.
Второе фырканье прозвучало куда беззаботнее. Он уставился на темно-розовое пятно.
— Ерунда. Даже кровь не идет. — Хватка усилилась, став почти болезненной. Пальцы казались неестественно теплыми. Он наклонился поближе, прищурив глаза и раздув ноздри — почти парень с плакатов со зловещими предупреждениями. — Не стоит пускать кровь в этом доме.
— Почему?
— Потому что на много километров здесь ничего нет. — Он даже не отпустил руку Тони, а отбросил ее назад. — Господи, пацан, думай головой. Булочки с корицей для всех?
— Конечно. Угощайтесь. Э… А это ваш кот?
— Нет. Просто нравится его таскать с собой.
Кот зевнул, розово-белый рот резко выделился на фоне черной шкуры.
Потирая запястье, Тони медленно попятился из кухни. Он не поворачивался, пока наполовину не прошел через кладовую буфетчика и в наушнике не зазвучал голос Адама.
— Грэхему это не понравится, Кэсс. Я бы не сказал, что это называется «не попадаться на глаза».
Она поправила тяжелые складки на бархатной юбке и улыбнулась.
— Это называется «прятать на виду». Как украденное письмо.[5]