Меченая

Блез хочет насладиться телом Жанны. Он тянет прилипшую к коже ткань. Девушка приподнимается, облегчая ему задачу. Дождь не прекращается… Блез торопится. Его движения становятся порывистыми. Вода с неба льется непрерывным потоком… Обнаженное тело Жанны блестит от воды. Она вскидывает руки и смыкает их на шее Блеза. Их тела скользят друг по другу. Блез с силой сжимает девушку… и вдруг она коротко вскрикивает. И грязь, и дождь исчезают для них двоих.

* * *

Небо снова становится голубым, в нем огромным подсолнечником сияет золотой диск. Гроза ушла так же быстро, как и пришла. Лето не умеет долго хранить одно и то же настроение. Трава примята. Земля пропиталась влагой. Тела любовников отмечены единой страстью. Одежда быстро высохла.

Неподалеку от Лану Жанна подталкивает Блеза в сторону Ланглуа. Парень не хочет расставаться с девушкой. Ей едва удается убедить его в том, что их не должны видеть вместе. Наконец Блез удаляется с занозой горького сожаления в сердце.

— Сама увидишь, — он спешит выговориться перед расставанием, — сама увидишь, я сдержу слово, и ты снова будешь моей…

Голос его исполнен решимости, но завеса печали гасит огонь желания. Жанна смеется: «Обещание? Какое обещание…» Когда мужчины хотят сохранить принадлежащее им, они дают обещания, даже не зная, что обещают. Девушка смеется, потому что забыла, о чем дважды просила Блеза. Она пока избавилась от зловещего воздействия. Злокозненная власть отпускала свою хватку по мере того, как камни исчезали в воде Мальну, унося расплату за зло.

И сейчас, войдя во двор Лану, Жанна думает лишь о новых радостях, проникших в ее испытавшую наслаждение плоть. Она приходит в себя, только услышав слова Галиотт:

— Эй, малышка… где ты была?.. Ты вся истерзана… Наверное, попала под ливень…

Меченая не отвечает и опускает голову, боясь, как бы старуха не разгадала ее.

— Ты знаешь, куда ударила молния? — продолжает старуха, не замечая смущения девушки. — Прямо в твою комнату, через окно. Она долетела до кровати и ушла, не причинив никаких убытков… Я никогда не видела такого, а я навидалась гроз за свою жизнь… Думаю, тебе надо отправиться сегодня в город… Скажешь Гийону…

Но Жанна уже не слушает Галиотт. Она бежит к себе в комнату и запирается внутри. Меченая вдруг вспомнила, что забыла взять и выбросить последний обломок. Ее охватывает ненависть к этому обломку статуи, которому следует находиться на дне Мальну. Она сует руку под матрас и едва сдерживает крик боли. Молния, наверное коснулась камня. Он обжигает, как пламя.

* * *

Вокруг старой церкви теснятся могилы, повернутые к реке. Некоторые из них соединены густой травой и разросшимся кустарником. Без могильщика, который ухаживает за кладбищем, дорожки уже давно покрылись бы жадной растительностью, питающейся мертвой плотью. За крепкой рыжей стеной в зеленых пятнах стоит запах подгнившего дерева, сопревших цветов и сожженной травы. Тяжелая дубовая створка ворот открывается на скрипучих петлях. Вторая уже давно вросла в землю. Ее петли проржавели от старости. Ни усилия людей, ни ласка масла не могут вернуть их к жизни. И у железа есть свои неизлечимые болезни. Жанна толкает створку и вступает на кладбище, подгоняемая скрипом ворот. По обители мертвых разносятся глухие тяжелые удары. Гроза расчистила аллею. Жара спала. Жанна еще никогда не приходила сюда, но сегодня ноги сами привели ее на кладбище. Галиотт послала ее в город к мяснику Гийону, чтобы сказать, что теленка пора забивать. И все. А она явилась на кладбище, хотя это место всегда оставляло ее равнодушной.

Удары размеренно следуют один за другим. Жанна смотрит в сторону, откуда они доносятся. И видит то появляющиеся, то исчезающие голову и спину. Девушка идет туда и слышит учащенное дыхание человека. Могила уже глубока. Могильщик не слышал, как она подошла. Серая пыль припушила пот. Жанна зовет могильщика. Тот вздрагивает и выпрямляется. Он стар. Лицо его побагровело от усилий.

— А! — вздыхает он и спрашивает: — Что тебе надо, девица?

Еще за мгновение до этого она сама не знала, зачем явилась сюда. Но теперь ее подгоняет нетерпение.

— Где лежит Моарк"х из Лану? Это мой отец…

Могильщику не надо вспоминать. Смерть бретонца наделала слишком много шума, так что он не мог не запомнить. Кроме того, он знает своих постояльцев. Каждое имя напоминает ему о безмятежности или лице, истощенном лихорадкой, или о чертах, искаженных невыносимой болью. Могильщик внимательно оглядывает девушку.

— Значит, ты и есть Меченая, — наконец произносит он. — Иди вон туда налево и считай до девятой могилы. Она и есть та самая…

И могильщик плюет себе на ладони, согнув их, чтобы не пропало ни капли слюны. Он снова нарушает тишину и продолжает терзать землю, в которую будет брошена ненужная горсть праха, — быть может, она даст жизнь нескольким цветкам. Жанна отсчитывает поросшие травой холмики. Девятый холмик — могила ее отца. Она накрыта длинной плитой. Надпись заросла мхом. И вырубленные в камне знаки стали выпуклыми. Меченая смотрит вначале на даты, 1857–1897 гг., затем на дубовый крест, наклонившийся так, что вот-вот упадет. Дерево разбухло от влаги. Ветер и время тоже потрудились. Ветер раскачивал крест, прижимая его к острому ребру плиты. А время ободрало дерево до того, что обнажило волокна, похожие на нервы. Взгляд девушки снова падает на плиту. Она больше ушла в землю в изножии. А в изголовье, рядом с крестом, приподнята, будто из-под нее недавно пытались выбраться. Здесь трава сильно примята. Жанна невольно наклоняется. Словно чья-то сильная рука схватила ее за затылок и прижала голову к самой плите. Меченая вдруг замечает, что угол плиты выщерблен. Свежая молочно-белая трещина сверкает на темной и как бы вязкой поверхности камня. Исчез кусок размером с кулак. Жанну охватывает ощущение неуверенности. Она отступает и бежит к могильщику. Трогает его за плечо. Тот снова вздрагивает и останавливается.

— Не нашла? — спрашивает могильщик.

И тут же замечает страх девушки.