— А если она меня слышала? Может она уже поджидает тебя?
Тесс замотала головой так сильно, что её светлые локоны взметнулись.
— Ты смог, значит и я смогу.
Она была очень смелой, этого он не мог отрицать.
Тесс направилась вперед. Её белое платьице отчетливо выделялось в сумеречном свете коридора.
— Эй, Тесс! — прошипел Гиан позади неё. — Еще кое-что…
Она обернулась.
— Я слушаю.
— Никакого слуги не было. Я тебе соврал.
— Я знаю. — Она улыбнулась как взрослая.
Он явно опешил.
— Откуда ты знаешь?
— Иногда я знаю, о чем ты думаешь, — сказала она, повернулась и, не произнеся больше ни слова, продолжила путь.
На мгновение Гиан потерял дар речи: у него тоже были моменты когда он знал, что Тесс скажет или сделает в следующую секунду, будто она была частью его, но в противоположность ей он еще не задумывался об этом серьезно. Его уважение к девочке заметно возросло.
С бьющимся сердцем и затаив дыхание он наблюдал, как Тесс приближается к бабушкиной двери. При этом она двигалась намного тише него.
На камине в зеленом салоне стояла белая фарфоровая статуэтка, стройная женщина, которая причудливо изогнулась.
— Это балерина, — объяснила ему мама. Сейчас Тесс напоминала ему эту фарфоровую танцовщицу, плавно скользящую по коридору.
Но ему вспомнилось и еще кое-что: сказка о Гензель и Гретель. Братике и сестричке, которые заблудились в темном лесу. И он подумал: если я Гензель, тогда Тесс — Гретель. А голодная ведьма притаилась за дверью своего пряничного домика.
Дверь находилась всего в четырех шагах от Тесс и Гиану отчаянно захотелось броситься вперед и оттащить ее за руку. То, что они делали, действительно было, опасно, в этом он больше не сомневался. Он очень хотел бы, чтобы мама была дома. Но её не было дома, они были одни: Гиан, Тесс и ведьма.
Он видел, как девочка протягивает руку, чтобы взяться за ручку, подходит все ближе и ближе к двери. Глубокий вздох — достаточно громкий: он смог услышать его из своего убежища.