Тёмная половина

— Это те старые книги, которые уже не выкладывают на самых бойких местах в торговой сети.

— Итак, вы вышли на публику.

— Да, — сказала Лиз. — Сперва в «Ассошиэйтед пресс» здесь в Мэне и в журнале «Паблишерс уикли». Затем эта история попала в программу национального радиовещании — Старк был автором бестселлеров, как-никак, и тот факт, что он никогда реально не существовал в этом мире, позволял заполнять особо интересной информацией последние стороны переплетов н обложек его изданий. И, наконец, с нами вошел в контакт журнал «Пипл».

— Мы получили еще одно скуляще-злобное письмо от Фредерика Клоусона, которое объясняло нам, сколь низко и неблагородно наше поведение. Он, видимо, считал, что у нас нет права обходиться без его участия в наших делах, поскольку он проделал гигантскую работу, а все, что сделал Тад, было писание нескольких книжонок. После этого он замолчал.

— И слава Богу, что он замолчал, — сказал Тад.

— Нет, — возразил шериф. — Кто-то заставил его замолчать… и в этом есть большое отличие.

И снова воцарилось молчание. Оно длилось недолго… но было очень, очень ТЯЖЕЛЫМ.

10. ПОЗЖЕ ТОЙ ЖЕ НОЧЬЮ

Они отнесли спящих близнецов в кровати наверху и начали готовить постели себе. Тад разделся до шортов и майки с рукавами — своего рода пижамы для него — и отправился в ванную. Он чистил там зубы, когда ему вдруг стало очень нехорошо. Он кинул зубную щетку, выплюнул белую пену и бросился в туалет на ногах, которые он ощущал скорее деревянными ходулями, чем живыми ногами.

Он кашлянул — жалкий сухой звук — но ничего не появилось. Его желудок начал успокаиваться… по крайней мере, на какой-то испытательный срок.

Когда он вернулся, Лиз стояла в черном проеме в голубой нейлоновой ночной рубашке, не доходившей на несколько дюймов до ее колен. Она пристально посмотрела на Тада.

— Ты что-то скрываешь, Тад. Это нехорошо. И никогда ранее такого у нас не было.

Он прерывисто вздохнул и вытянул вперед руки со сплетенными пальцами. Они все еще дрожали.

— Давно ли ты узнала об этом?

— Что-то в тебе было неладно, еще когда вернулся шериф сегодня вечером. А когда он задал свой последний вопрос… насчет надписи на стене у Клоусона… ты горел, как будто у тебя светился неоновый знак на лбу.

— Пэнборн не заметил никакого неона.

— Шериф не может знать тебя столь же хорошо, как я… но если ты не заметил его сомнений в самом конце, то ты просто не смотрел на него. Даже он увидел что-то неладное. Именно так он взглянул на тебя.

Ее рот слегка дрогнул. Это подчеркнуло морщинки на ее лице, морщинки, которые он впервые увидел после несчастного случая в Бостоне и выкидыша, и которые затем появлялись и углублялись, когда она наблюдала его все более и более тяжелые и безуспешные попытки зачерпнуть воду из колодца, который, казалось, уже давно высох.

Именно в это время его пьянство начало выходить из-под контроля. Все это — несчастный случай с Лиз, выкидыш, критические отзывы и финансовый неуспех «Мглы бездны» вслед за диким успехом «Пути Мэшина», неожиданное запойное пьянство — в сочетании оказывало глубокое подавляющее влияние на его психику. Он чувствовал это той самосохраняющей и повернутой внутрь себя частью своего сознания, но это мало помогало. В конце концов он запил полную пригоршню снотворных таблеток полбутылкой «Джек Даниэлс». Это, конечно, была далеко не самая удачная попытка… но все же это была попытка самоубийства. Все это происходило в течение трех лет. Но тогда время, казалось, тянулось намного дольше, чем обычно. Иногда оно казалось вечным.

И, конечно, очень мало или совсем ничего о нем не было рассказано на страницах журнала «Пипл».