Приняв наконец решение, Пол стал уговаривать себя отойти от окна, как вдруг телефон за его спиной зазвонил.
Ситон не шевельнулся. Он дождался, пока дребезжание утихнет, и только тогда обернулся, подошел к телефону и прослушал сообщение:
«Здравствуй, Пол. Я должен кое-что сказать тебе по поводу дома Фишера».
Голос принадлежал Малькольму Коуви.
Обстановка гостиной была скудной и унылой. В нее в числе прочего входили два кресла. Ситон тяжело опустился в одно из них. Коуви молчал, видимо, для создания должного эффекта. Хотя, скорее всего, он просто давал Ситону возможность оправиться от шока. Вот уже двенадцать лет, как Пол не встречался с Коуви и не получал от него вестей. А теперь всего в девяти словах тот выложил суть дела.
«Извини за беспокойство, но у меня действительно нет выбора. Я, возможно, как и ты, был уверен, что от того места давно и камня на камне не осталось. Но оказалось, что это не так. Пару недель назад там побывала группа студентов».
«Их туда заманили», — мысленно возразил Ситон.
На другом конце линии у Коуви играла музыка. Определенно Гендель с его характерными паузами. Затем там все стихло. У Ситона же звуковое сопровождение составлял шум машин и отдаленный рев идущего на посадку «Боинга-747».
«Одна из студенток уже мертва. Остальные находятся в жутком состоянии. Всего их там было четверо».
«Пятеро», — подумал Ситон.
«Пятеро, — добавил Коуви, — если считать преподавателя, который вроде бы их курировал. Именно этот придурок и отвел их туда».
Ситон сжал голову руками.
«Пол, ты мне нужен. Ты им нужен. Сейчас нет времени на отговорки. — Коуви помолчал. — Тут неподалеку, почти у твоего дома, есть бар с несуразным названием».
«Бар „Занзибар“», — мысленно добавил Ситон.
«„Занзибар“, — усмехнулся Коуви. — Кто бы мог подумать, Пол? И это в Саутуорке!»
Но мысли Ситона уже были далеко, в доме Фишера.
«Давай встретимся там сегодня часов в восемь. Пол, прошу тебя, приходи! Ради бога, приходи!»
Ситон выбрался из кресла, думая о том, что Бог вряд ли имеет какое-то отношение к тому, что когда-то происходило в имении Клауса Фишера и в стенах его мрачного дома. Пол вернулся к окну и посмотрел на часы. Циферблат вспыхнул в сиянии уличных огней. Некоторое время Ситон безразлично прислушивался к вою проносящихся внизу машин. Стрелки показывали без четверти восемь.
Честно признаться, в этой жизни ничего его особенно не держало. Он жил на съемной квартире в многоэтажке, провонявшей жареным луком, застарелой спермой, мышиным пометом и сыростью. Он ездил на метро на работу в Британский музей, где ему платили сущие гроши — несколько сотен фунтов в месяц за сбор сведений, которым слишком ленивые писатели не хотели себя затруднять. У него не было ни персонального компьютера, ни кредитной карты, ни приличного костюма. У него не было даже телевизора. Единственное развлечение — подержанный кассетный плеер с развала на Лоуэр-Марш-стрит. Но и плеер Ситон не слишком часто слушал, так как сохранившиеся у него записи будили невыносимо тяжкие воспоминания.
Пол включил плеер и поставил «Everything But the Girl». Услышав первую песню альбома группы «Эдем»,[2] он опустился на колени, закрыл лицо руками и горько заплакал от жалости к себе. Он прятался в нежно любимом им квартале, памятном по дням юности. Он укрывался в нем потому, что когда-то обрел здесь веру в себя. И счастье. И еще потому, что теперь эти знакомые улицы и теплые воспоминания были для него единственной отрадой. Если вдуматься, то его прошлая жизнь была совсем пустой, но другой у него никогда не было. И теперь он боялся, что вторжение Малькольма Коуви может все это отнять.
ebooksa