Оборотень

— Хаген искал меня и нашел.

— Ты имеешь в виду, что после смерти Конвиниуса он наткнулся на тебя, словно на легкую добычу. И привязал тебя байками о том, что твой названный отец когда-то был в его стае.

— Конвиниус был членом стаи, это бесспорно.

Мэгги горько рассмеялась и положила Давиду руку на колено, на что тот ответил негромким ворчанием. Он выглядел каким угодно, только не успокоенным.

— Но не под предводительством Хагена. Вот об этом тебе стоит поразмыслить на досуге.

Давид отвел взгляд, лицо его ничего не выражало.

— Как угодно. А ты в свою очередь подумаешь над тем, что я сказал?

— Да, — ответила Мэгги, убирая руку. — Кроме того, обещаю, что следующие несколько дней буду сидеть тихо, если ты скажешь мне вот что: если у тебя с блондинкой отношения станут более серьезными, положишься ли ты на волка, чтобы защитить ее?

Не успев как следует подумать, Давид кивнул. В следующий же миг он готов был локти кусать себе за это искреннее признание. Получается, он делал вид, что хочет восстать лично против Хагена. Он поспешно поднялся и попрощался, прежде чем ему пришлось отвечать на приветливую улыбку Мэгги.

Едва оба вышли на улицу, как Бурек, виляя хвостом, подбежал к ним и с огромным интересом обнюхал. И только когда бистро скрылось из вида, Янник отважился по-настоящему открыть рот.

— Это что еще такое было? — Он махнул рукой назад, а на лице его было такое выражение, словно он заглянул в ад.

— Немного вышло из-под контроля, — ответил Давид сквозь зубы.

Ему стоило невероятных усилий вообще что-то сказать — настолько сильно он был взволнован.

— Вот дерьмо, я ведь это и имел в виду! Ты сказал, что хочешь немного провентилировать, чтобы мы не стали живым мясом, когда Хаген решит поставить нас в первые ряды в борьбе за территорию. А вместо этого речь вдруг пошла о… — Янник взмахнул руками, подбирая слова. Потом остановился, задумчиво посмотрел на Давида и сказал: — А, да черт с ним. Но ты угостишь меня пивом.

Глава 14

Девичник

В нерешительности Мета остановилась перед красным кирпичным домом с простым фасадом. Она насчитала четыре этажа. В некоторых окнах виднелись картинки с ведьмами и привидениями и гирлянды из листьев. На подоконниках стояли горшки с вереском и уродливая птичья клетка. Над гардиной уже — или еще — мигала огоньками новогодняя гирлянда. Рядом с входной дверью кто-то поставил на соломенном коврике две огромные мускатные тыквы.

Смеркалось. В некоторых квартирах уже включили свет, и Мета получила возможность заглянуть в одну из кухонь, где семья занималась приготовлением ужина. Мать, крепкая женщина, с каменным лицом терла свитер малыша, который, очевидно, заинтересовался содержимым бутылки из-под кетчупа и теперь расплачивался за это. На заднем плане ребенок, сидящий на высоком стульчике, пытался дотянуться до миски с салатом, на что сновавший туда-сюда отец не обращал внимания.

Бумажный пакет с бутылками, который Мета держала в руках, казалось, значительно потяжелел, ноги болели. День был суматошным. Она бегала с одной встречи на другую, по дороге заглядывая в мобильный телефон и опасаясь, что пропустила звонок Давида. Потом провела битый час в винном магазине, потому что не могла решить, что будет самым подходящим для сегодняшнего вечера. Кроме того, нужно было еще сделать заказ для чертовой вечеринки у нее дома, в которую должны были выродиться свободные отношения с Карлом и несколькими друзьями.

Услышав грохот, детский вопль и ругань матери, она наконец сумела оторваться от семейной сцены. По крайней мере, от этого я по вечерам избавлена, подумала Мета, читая надписи у звонков. Однако по-настоящему эти слова не убедили даже ее саму.

Идя по пахнущим пылью лестничным пролетам, она снова испытала то внушавшее опасения чувство, которое посещало ее, начиная со второй половины дня. Как только появилась возможность, Мета ненадолго забежала в кабинет Рахель и, задыхаясь от волнения, рассказала ей, что встретила Давида.