Проект «Пламя»

Мутанты были похожи на загнанных в угол огромных крыс. Они сидели, прижавшись плечами друг к другу, на одной койке и злобно смотрели на вошедших. Легко преодолев отчаянное сопротивление, Сергей по очереди проник в сознание каждого из них, и его едва не вытошнило от чувства гадливости. Подобное он ощутил в самолете, когда перед ним открылась картина каннибальского пиршества. А всмотревшись в лица этой троицы, он понял, что они и на самом деле чем-то неуловимым напоминают тех людоедов. Серые лица, большие уши, вывернутые ноздри… Сергею стало ясно, чьими генетическими и духовными наследниками будут каннибалы, если он не сможет остановить Фотиева.

Погрузив всех троих в глубокий сон, Жуковский долго производил манипуляции с их сознанием. Закончив, устало вздохнул и сказал:

— Все. Конечно, как они были подонками и убийцами, так ими и остались. Натуру переделать нельзя, из зверя никогда не получится ангела. Но опасны они теперь только на физическом уровне, а ментальных сил я их лишил навсегда. Надеюсь, что свой век они доживут там, где для них самое место.

— Я позабочусь об этом, — заверил его Захар. — Но позже, когда управимся с моим беспокойным братцем, а пока пусть посидят здесь.

Они уже подъезжали к Пересвету, когда Жуковский вдруг понял, что за мысль ускользала от него с самого утра. Схватив трубку, он набрал номер и почти прокричал:

— Захар, лететь в Египет нужно ближайшим рейсом! Иначе будет поздно!

12

Бывший подполковник госбезопасности, посвященный по роду службы в самые немыслимые и мрачные тайны государства, бывший член избранного круга ордена и ближайший сподвижник его главы, Борис Барков долго не мог привыкнуть к своему новому положению. Даже для его закаленного разума резкий переход от вершин могущества к бессрочному прозябанию в таежной избушке оказался слишком сильным ударом. И только год назад он начал обдумывать дальнейшую жизнь. Сидя без сна долгими зимними ночами, под завывание вьюги он вспоминал те события, что привели его в таежную глушь, и старательно красил все в два цвета. В черный — орден, клан, Захара, Даниила, Жуковского и вообще человечество. В белый — своего лучшего и единственного за всю долгую жизнь друга Ивана Матвеевича Фотиева. Что-то сдвинулось у него в голове. Весь окружающий мир казался Баркову темным и враждебным. Только себя и Фотиева он видел в ослепительном сиянии божественного благословения.

Барков искренне считал, что Фотиев был прав, когда замыслил уничтожение изжившего себя клана, а заодно и ордена, и жалел, что тому не удалось довести дело до конца. Он был согласен с Иваном Матвеевичем, что последние несколько сот лет орден зря коптил небо, занимаясь чем угодно, только не тем, чем нужно. А Захар вместе со своими отступниками и вовсе начал прямое противостояние с заветами Господа. Если бы тогда получилось, как было задумано, сейчас они бы уже строили новый, прекрасный мир. А что теперь? Он в изгнании, Иван Матвеевич вынужден скрываться, а Вениамин, еще один из тройки друзей-соратников, погиб от руки проклятого мутанта.

Примерно на восьмом году одиночества Борису пришла в голову одна мысль. Так как не было возможности держать в тайге постоянную охрану, всем изгнанникам ставили мощный гипнотический блок, препятствующий побегу, снять который самостоятельно никому не удавалось. Ссыльным миссионерам блок ставил лично глава ордена. Ко времени суда над Барковым это место занял Кирилл, но он почему-то то ли забыл про эту процедуру, то ли пожалел Бориса и блок ему не поставил. А может быть, просто элементарно не умел этого делать. А раз так, решил Барков, что его держит в этом проклятом месте? Воля ордена? Так он больше не признает орден. Совесть миссионера? Он больше не считал себя миссионером.

Географию этих мест Борис знал досконально. В свое время он входил в состав смешанной, совместной с кланом экспедиции, подыскивающей новое убежище для изгнанников — к старому вплотную подобрались большевики, оборудовав неподалеку от него зону с лесоповалом. Не помешала им даже дурная слава «чертова леса», специально созданная для отпугивания людей.

У Баркова была выдающаяся даже для человека духа память. Однажды увиденное или услышанное навсегда запечатлевалось в его голове. Он помнил каждую тропинку в тайге, с закрытыми глазами представлял себе подробную географическую карту местности с названиями всех населенных пунктов. Помнил имена резидентов ордена во всех городах страны, где таковые имелись, и адреса уполномоченных ФСБ в самых захудалых районных городишках. Для затеянного побега он не нуждался в проводнике.

Готовиться Борис начал с зимы. Застрелил сохатого и насушил до каменной твердости целую гору нарезанного тонкими пластинками мяса. Ничего больше брать с собой он не собирался, потому что выходить решил летом, когда тайга всегда может прокормить знающего человека. Когда сошел снег, он взял с собой рюкзак с мясом, ружье, топор и отправился на берег реки. Там поставил шалаш и несколько дней валил деревья, из которых соорудил крепкий плот. А как только сошли паводковые воды, отправился в путь.

Плот то плавно скользил по длинным плесам, то обдирал днище на перекатах. Мимо проплывали осточертевшие гряды холмов и заваленная буреломом тайга. По утрам Барков, чтобы разнообразить стол, ловил рыбу, собирал съедобные растения и отправлялся дальше. На четвертой неделе пути, днем, когда он причалил к пологому берегу, чтобы приготовить себе обед, рядом с плотом опустился вертолет, из которого вывалился настоящий десант. Были там милиционеры с автоматами, инспекторы рыбоохраны и какие-то вовсе непонятные люди. Борис, прощупав их, сразу сообразил, что где-то неподалеку на его пути обосновалось на отдых большое местное начальство, которому ни к чему были лишние свидетели их разудалого времяпрепровождения.

Милиционер с погонами старшего лейтенанта потребовал у него документы. И Борис «предъявил»… Так предъявил, что старлей вытянулся во фрунт и замер в ожидании приказа. В итоге вертолетчикам пришлось менять маршрут, чтобы доставить неожиданного пассажира в райцентр, где имелся аэропорт. В благодарность за это Барков позаботился, чтобы летуны не были наказаны за нарушение полетного задания, внушив всем, кто был в вертолете, что они доставляли в больницу тяжелобольного эвенка, который даже оставил им полмешка вяленого лосиного мяса.

В районном центре беглец отправился прямо к уполномоченному ФСБ, которым оказался изнывающий от безделья и отсутствия каких-либо перспектив сорокалетний капитан, сосланный в глухомань за пьянство. Он посмотрел на незваного гостя мутным взглядом, но голос его оказался удивительно трезвым — сказалась комитетская выучка.

— Что нужно? — лаконично спросил он.

— Откройте пакет под номером тридцать два сто шестьдесят четыре, — так же коротко ответил Барков.

Капитан на глазах подтянулся, стал серьезнее и попросил его ненадолго выйти на улицу.

Борис присел на деревянную скамейку около входа и, посмеиваясь про себя, подставил лицо солнцу. Автором приказа, запечатанного в пакете номер тридцать две тысячи сто шестьдесят четыре, был он сам. Исходя из опыта работы еще в дореволюционной тайной полиции, он знал, что там чаще, чем в других местах, встречаются люди, не поддающиеся внушению. А обстановка в любой момент может заставить обратиться за помощью к коллегам. Что, если нарвешься именно на такого? Поэтому в свое время он, получив согласие директора, провел работу, в результате которой в сейфе у каждого районного уполномоченного от Калининграда до Чукотки появился пакет под означенным номером.