Бороде звонить не стал, решил не портить «домашнюю работу».
«А почему я вдруг решил, что «началось»? Может, утопленница самоубийца? Ну да, а раны?… Да в этой речке разве что воробей утонет».
Решив не морочить себе голову до завтра, Андрей пошел на местный рынок за шортами.
«Во жизнь – где-то сейчас эту женщину ищут, беспокоятся, а ее уже, поди, Мария Алексеевна в своем миленьком домике приветила, помыла… А я штанишки для похода на маскарад выбираю».
– Так ты думаешь, сынок…
– Да, Михал Юрич. А что, вы по-другому думаете, да?
Главный был хмур, Валя огорчена и испугана.
– Звоните своим людям… Пусть дают адекватную информацию. А то опять какое-нибудь массовое помешательство начнется.
– Да, Михал Юрич, – чуть судорожно вздохнула Валя. – Я-то смутно эти события припоминаю, но все-таки… Меня мама во двор не пускала, а я не понимала почему, капризничала – вот это я хорошо помню. Надо людей если не успокоить, то хотя бы проинформировать.
– М-да. Ладно.
Главный, озадаченный и угрюмый, ушел звонить в органы. Андрей с Валей услышали, что он плотно прикрыл за собой дверь, это случалось нечасто.
Чтобы занять с пользой время, Андрей просмотрел электронную почту и был обрадован пришедшим почему-то из Марсельского института ихтиологии ответом.
– Валь, отвлекись от грустных мыслей.
– Да?
– Рыбешку-то мы правильно определили. Действительно, пиранья, один из двадцати двух известных видов. Они нас утешают, что даже если аквариумные рыбки попадут в наши водоемы, то при наших русских морозах в минус восемнадцать градусов размножаться не смогут и погибнут осенью.
– Хорошее утешение, – вздохнула Валя, возвращаясь к работе. – Хотя при наших теперешних зимах…
В комнату вошел Борода.
– Валюша, сейчас факсик один придет – так ты его сразу мне отдай, хорошо?
Он строго поглядел на нее поверх очков. Андрей понял: документ конфиденциальный, читать его главный будет сам.
– Хорошо, я вам крикну.