«Ошибаешься, милая, мне уже не нужно искать никаких дверей. Все ясно и так. А значит, надо бежать. От таких, как ты — милых, хороших и верных. Пришла пора».
Так подумал Вадим. Но, разумеется, вслух произнес совсем иное.
— Ты не поверишь, — сказал он. — Но так будет действительно легче. Нам обоим. Есть люди, которые в болезни ищут не общества и поддержки, а только чтобы их оставили в покое. Наедине со своей болью им легче справиться, чем на людях. И я, похоже, из таких.
— Почему? — теперь уже почти равнодушно спросила она.
Он пожал плечами.
— Может быть, так больше шансов, что зарубцуется. Я, знаешь ли, очень не хочу душевных стигматов. Рано или поздно язвы вскроются вновь и станут еще глубже, болезненнее и зловоннее.
— Очень жаль, — вздохнула она. — Очень.
И он вздохнул, но промолчал.
— Что ж тогда говорить? Все понятно, — сказала Наталья. И это был для него последний шанс повернуть разговор вспять.
Но он уже что-то знал о себе, тревожно прислушиваясь к своему сердцу, чувствуя, как оно замирает от болезненных и пугающих предчувствий.
— Ты извини, но у меня к тебе есть
— Хорошо. Конечно, — согласился он. — Я сделаю все, как ты просишь.
— Да не беспокойся особенно, — кивнула Наталья. — Просто Варька очень хотела еще раз тебя увидеть. Может, поболтать немного…. Теперь уже, видимо, напоследок… Мне кажется, она еще не спит.
И она прошла в кухню и плотно притворила за собой дверь. Что ж, в самом деле, где же еще женщина во все века может спрятаться от нелюбви?
Вадим некоторое время смирно сидел за столом.
Потом, сам не зная почему, аккуратно сложил все, к чему прикасался — чашку, блюдце, тарелочку, ложку — в одну стопочку-пирамидку. Встал, не попадая в пушистые домашние шлепанцы и осторожно, стараясь не скрипнуть на предательских половицах, прошел в спальню. Опустился в глубокое, порядком разболтанное кресло и прикрыл глаза козырьком ладони.
В детской горел слабый свет, но сейчас он показался Вадиму слепящим и злым. И, может быть, поэтому девочка не спала.
Глава 30
Огонек
— Ну, что, вы там уже наговорились? — прошептала Варенька. Она свернулась шелковым калачиком под огромным розовым одеялом, поблескивающим в ночном свете, и смотрела на Вадима.