Улица словно вымерла. Человек, которого он заметил возле киоска, умудрился исчезнуть в течение нескольких секунд, хотя этого времени явно не хватило бы для того, чтобы добежать до угла улицы. Он, должно быть, юркнул в один из ближайших домов.
Или в гараж…
Уж лучше бы эта мысль не приходила Штефану в голову. Он вдруг почувствовал, как снова заколотилось его сердце, а монетки в руке стали ледяными и каждая теперь весила с центнер. Штефан всерьез задумался над тем, что, может, ему лучше сначала погулять где-нибудь с полчасика, пока его преследователю не надоест сидеть в засаде и он уйдет, или же подождать, пока появится еще кто-нибудь, кому нужно будет забрать машину из гаража, или…
Нет, это было бы уже чересчур. Он и так казался себе полным болваном, не хватало еще выставить себя на посмешище перед всем миром. Никто за ним не подсматривал. И никто его не преследовал. Все, баста!
Тем не менее ему потребовалось сделать некоторое усилие, чтобы заставить себя войти в полутемное помещение гаража, в котором находились кассовые автоматы. Впрочем, «полутемное» было не совсем подходящим словом — в этом помещении было просто темно. Темнее, чем обычно бывает в подобных помещениях, и ощутимо холоднее. А еще в воздухе чувствовался странный запах: пахло не только бензином, машинным маслом, металлом, но и… еще чем-то. Чем-то…
Конечно, это были всего лишь его домыслы. Здесь стояла такая темень потому, что в гараже не было окон и попадавший через вход дневной свет постепенно растворялся в темноте еще на середине пути до кассовых автоматов. А странный запах исходил, по-видимому, от мочи, которой оросила один из закутков гаража человеческая особь того же, что и Штефан, пола, посчитавшая путь до ближайшего общественного туалета слишком долгим. Так что вся кажущаяся необычность ситуации была всего лишь плодом разыгравшегося воображения.
Именно так и следовало воспринимать окружающую действительность — с точки зрения здравого смысла. Однако эта самая действительность неожиданно перестала подчиняться законам здравого смысла, словно Штефан вошел не в подземный гараж, а в какой-то заколдованный мир — мир, в котором все объекты приобрели несколько иной смысл и тени были уже не просто тенями, а тишина — не просто тишиной. Все, что находилось вокруг, словно куда-то исчезло, превратившись в черные дыры этой новой действительности и уступив место другим объектам и явлениям, о которых Штефан раньше ничего не знал. Впрочем, ему об этом лучше было и не знать.
Штефан изо всех сил попытался отогнать от себя эти бредовые мысли, но результат был тем же, что и раньше: его усилия вызвали противоположный эффект. Когда он засовывал в кассовый автомат парковочный талон и две монеты по пять марок, его взгляд скользнул по ровным рядам припаркованных автомобилей, и Штефан неожиданно для себя увидел намного больше, чем ожидал увидеть и чем вообще может увидеть обыкновенный человек. Штефану показалось, что острота его органов чувств стала просто невообразимой. Тени между автомобилями
Штефан закрыл глаза, сжал пальцы в кулаки и так сильно сдавил челюсти, что стало больно зубам. Тем не менее он сжал челюсти еще сильнее. Острая боль колющей искрой проскочила из его челюсти прямо в мозг. Это помогло.
Когда Штефан открыл глаза, окружающий мир снова вернулся в свое нормальное состояние. Тени снова стали тенями, тишина — тишиной, а гараж — гаражом. Такими они всегда и были.
Штефан покачал головой. Он все еще сжимал кулаки и не хотел их разжимать. Он был зол на самого себя из-за своей трусости, которая, в общем-то, являлась единственной причиной этих жутких галлюцинаций. Старинная поговорка о том, что храбрец умирает лишь один раз, а трус — раз сто, сейчас была как раз к месту.
Медленно разжав кулаки, Штефан взял из автомата парковочный талон и сдачу и пошел к лифту, находившемуся в противоположном конце помещения. По дороге он невольно поискал взглядом машину, стоявшую в углу налево от входа. Там было так темно, что нельзя было разглядеть даже марку автомобиля, и находился этот автомобиль как минимум в двадцати метрах от кассовых автоматов. Стало быть, Штефан вряд ли смог бы почувствовать какой-либо запах, исходивший из этой машины, — ему это только почудилось. Это была галлюцинация — не более того.
И он себе сейчас это докажет.
Уже почти дойдя до лифта, Штефан резко повернул налево и быстрыми шагами направился к стоявшему в углу автомобилю, однако на полпути остановился как вкопанный.
Внутри автомобиля что-то шевелилось.
Нет, не что-то.
Кто-то.
То, что он почувствовал во время недавней галлюцинации, оказалось правдой. Он стоял теперь так близко от автомобиля, что мог уже не только различить его марку — это был «мерседес» — и цвет, но и отчетливо видел, что на его заднем сиденье двигаются две человеческие фигуры, которые, слившись в объятиях, так увлеклись любовными утехами, что, по-видимому, не заметили бы Штефана, даже если бы он подошел еще ближе.
«Но ведь этого не может быть! — с ужасом подумал Штефан. — Это просто невозможно!»