— Еще слишком рано, — отозвался Штефан. — Подождите, пока не взойдет солнце. В такой темноте ваши люди будут обречены, поверьте мне.
Барков засмеялся, хотя смех был явно невеселым. Он, не поворачиваясь, снисходительно посмотрел через отражение в стекле на Штефана.
— Вы недооцениваете нас, Штефан, — проговорил он с сильным русским акцентом. — Чудища там, внизу, совершили такую же ошибку.
Уайт пренебрежительно фыркнул.
— Если мне не изменяет память, — сказал он, — эти чудища с разгромным счетом выиграли у вас предыдущий раунд.
Барков две-три секунды ничего не отвечал, и Штефан уже начал сомневаться, что тот услышал слова американца. Затем русский медленно обернулся и посмотрел на Уайта. По его взгляду Штефан окончательно убедился в том, о чем уже давно догадывался: Барков намеревался убить и Уайта, и Матта, и его, Штефана. Он с самого начала не собирался оставлять их в живых.
— Тогда мы не знали, с кем имеем дело, — холодно ответил русский. — Теперь знаем. — Он посмотрел на часы. — Пора. Не выходите из дома, пока мы не вернемся. Я дал команду стрелкам открывать огонь по всему, что шевелится. Они редко промахиваются.
— Мы будем находиться здесь, — пообещал Штефан. — А вы стреляйте им обязательно в голову. Или сжигайте их.
— Мы будем делать и то, и другое, — сказал Барков.
Он шлепнул ладонью по огнемету, висевшему у него через плечо вместо автомата. Затем он включил переговорное устройство в своем шлеме, произнес в микрофон несколько слов по-русски и стремительно вышел из комнаты. Дверь за собой он не закрыл.
Штефан снова подошел к окну и посмотрел вниз. Прошло несколько секунд, и в его поле зрения появилась первая из бронемашин Баркова.
Он смотрел вслед бронемашинам и людям, одетым в камуфляжную форму, вооруженным огнеметами и автоматами с инфракрасными приборами ночного видения, пока они не исчезли в лесу. Он насчитал восемнадцать бойцов включая самого Баркова. А еще шестеро находились в бронемашинах и трое остались в лагере. Вот и все, что было в распоряжении сына погибшего главаря наемников. Штефан чувствовал, что трое оставшихся в лагере русских уже мертвы, а люди, едущие в бронемашинах и идущие вслед за ними, умрут в ближайшее время. Штефан ощущал, как смерть подкрадывается к ним.
Ему никого из них не было жаль — все эти люди были убийцами, на их совести было множество чужих жизней. А если кто-то из этих наемников и не убивал, то это все равно уже не имело никакого значения: если Штефан благодаря этой истории что-то и усвоил, так это то, что жизнь одного человека ничего не стоит, да и не только человека, а вообще любого существа. По-настоящему важным было лишь сохранение рода. Все остальное не имело смысла.
Когда в долине прогремел первый выстрел, Штефан увидел в зеркале, что Матт вытащил свой пистолет и направил ему в спину. Не поворачивая головы, Штефан сказал совершенно спокойно:
— Прежде чем Матт меня пристрелит, ответьте мне на один вопрос, Уайт. Нет, на два вопроса.
Затем он медленно повернулся. Матт растерянно посмотрел на Уайта, и тот жестом велел ему подождать.
— Как давно вы об этом догадались? — спросил Уайт.
— О том, что вы собираетесь меня убить? — Штефан пожал плечами. — Не очень давно. В тот вечер в доме Роберта. Матт уж слишком хорошо знал, как нужно убивать этих зверей. А еще он не стал убивать Еву. Думаю, он не сделал этого, чтобы Соня и ее брат чуть настойчивее налегали на нас, да?
Уайт кивнул.
— Вы меня напугали, Штефан. Вы едва не породнились с ними. Этого я допустить не мог.