Дворец без царя

Жизнь моя опять рас-троилась на Москву, Петербург и заграницу, где я на «Красную стрелу» зарабатываю.

За границей, по крайней мере, не мешают работать. Вот и сижу в Каннах и, вместо того чтобы сидеть на пляже или играть в Монте-Карло, пишу этот текст про Петербург и Москву для Швейцарии. Русский писатель, я живу в Москве, Петербурге и нигде.

Когда моя старшая дочь была девушкой, у нее возникли некоторые трудности, и мне посоветовали сводить ее к психиатру. Сначала тот беседовал со мной, расспрашивая меня про мою юность, потом с нею. Потом меня успокоил: «Все с ней в порядке. Просто она повторяет вас».

Все со мною в порядке: никакой я не русский писатель, не Питерский, не московский, не каннский — просто я повторил собой Россию.

Что за странная канва: Петербург или Москва? Ленин — Сталин, Энгельс — Маркс — Вот вопрос не в бровь, а в глаз. Вот вопрос не в глаз, а в бровь — Пушкин с Лермонтовым врозь, Достоевский и Толстой, Перестройка и застой. Две царицы, две столицы, Две исписанных страницы, Уха два и глаза два, Две ноги идут едва. Обе левые руки, Две хорошие реки… Петербург или Москва? Да у нас — v всего по два! Два надломленных крыла У двуглавого орла, Над дверями кабака Он похож на табака.

Кстати, почему эти головы смотрят в разные стороны? Не иначе, как одна на Восток, другая на Запад. Как поссорились. Друг друга не могут увидеть. Тогда левая голова — Петербург, правая — Москва. Поджарен на этой тоске наш орел-табака: почему это головы две, а короны три?

МАНИЯ ПОСЛЕДОВАНИЯ

[ «В лужицах была буря…»]

0

27 мая 2003 года Санкт-Петербургу исполнится 300 лет. Как потомственный петербуржец, урожденный ленинградец и блокадник, я воспринимаю это на свой счет. Приобретя некоторую амбицию в рассмотрении отдельно взятых пушкинских годов («Предположение жить, 1836» и «Вычитание зайца, 1825»), решил я поторопиться к дате, присоединив к своей «пушкиниане» и 1833 год, поскольку в 2003-м исполняется также и

170 лет «Петербургской повести», дата, в меру круглая, Что-нибудь вроде «Не дай мне Бог… 1833»… И уперся в такую полноту немоты (или немоту полноты), что равна лишь самой поэме.

С немоты и начнем. Пушкин подкрадывался к поэме, расписываясь (расписывался, подкрадываясь) за спиной «Родословной моего героя»… Вот заметки к «Родословной моего пушкиниста».

«Я имею обыкновение ставить дату…» 20.02.2002.

Говорят, подобная дата встречается раз в тыщу лет.

1

Я родился всего лишь через 100 лет после жизни Пушкина. (Тогда, в 1937-м, столетие гибели Пушкина отмечалось страной как «Всенародный праздник» — заголовок передовицы в «Правде».)

1949… 150-летие Пушкина и 70-летие Сталина (между ними дистанция значительно короче). Мне поручают доклад о поэте. С добросовестностью того времени я прочитываю всего Пушкина подряд.

Наследники великого поэта, Пророчески предсказанные им, Как молодые рощи в час рассвета, Сомкнув ряды, мы весело шумим.

(1949, перевод с грузинского Н. Заболоцкого)

Вступление к «Медному всаднику» в 1949-м мы учили наизусть:

Люблю тебя, Петра творенье!

Торжественно, как «Союз нерушимый республик свободных!».

Как гимн Ленинграду это и воспринималось, не более. Но, впрочем, и не менее.

Тогда же балет Глиэра. Тоже гимн. Параша пляшет в одну сторону, Евгений в другую. То дождь, то снег — аплодисменты смене декораций.

1950… в школе проходился уже другой текст: