– Меня тоже, – ответила рыба. – Но что делать?
– А вы не можете ошибаться?
– Вряд ли. Я по молодости впитала слишком много русской речи. Слышали, наверно, про великое русское слово? Ахматова сберегла, а я по неосторожности проглотила. Кукухотерапевты потом не помогают. Нужна компенсация давления. Еще одна причина, почему я здесь.
– Руководству я всего этого не объясню, – сказал я. – Давайте вернемся в практическую плоскость. Какого целеполагания можно ожидать от нашего алгоритма? В случае управления неограниченными ресурсами?
Рыба подумала.
– Он поведет всех к счастью. А поскольку это счастье будет таким, что другого уже не надо, предварительное кровопролитие тоже должно быть запредельным. Чтобы на брызги пенять стало некому. В общем, путь к великому счастью через великую жерт…
Рыба замолчала, словно поперхнувшись собственными словами.
– Продолжайте, – попросил я тихо.
– Через великую жертву. Алгоритм потащит нас в рай, прыгая через ступеньки. Никакой нормализации не будет. Но рано или поздно случится фазовый перегиб с защелкой, и ситуация приобретет инфернальную устойчивость. Начнется многолетний ледяной привал на пути к небу. Долгая дорога Родиона Раскольникова в небесную Сибирь под пение мобилизованных старушек. А на почтовых станциях будут жарить комаринского поручик Киже, казак Ли Хой, есаул Танаш и другие герои русского комикса. То есть, простите, космоса.
Кусты по сторонам колыхались теперь так яростно, словно в их гуще ковали смену человечеству. Но я сознательно избегал туда смотреть.
– Конкретные решения можете предсказать?
– Нет, – сказала рыба.
– Хотя бы в порядке бреда?
– Там все будет в порядке бреда. Ну, например, ваш алгоритм объявит наступление золотого века и убьет по этому поводу миллион человек…
– Какие-нибудь характерные черты и приемы?
– Объективация. Русские писатели объективируют практически все, о чем пишут. Моральный релятивизм, замаскированный под нежелание выбирать между жабой и якобы гадюкой. Мизогиния, доходящая до трансофобии. Имперское трубадурство. А главным техническим приемом, думаю, станет многоканальная буквализация метафор.
– Слушайте, я же не литературовед. Нельзя проще?
– Ждите, короче, царствия небесного. Ваш алгоритм его уже готовит, не сомневайтесь. Скоро поедем в рай.
– А что такое рай в условиях морального релятивизма?
– Рай, если вы еще не поняли – это просто лубок. Рисунок на потолке в пыточном подвале. Реальной будет только кровь.