Музыка мрачных квартир

— Да, складненько получилось, — тихо сказала Анна, поднимая один из фрагментов. — Чур это мой!

Так они разобрали камень Марии по частям и довольные своей добыче, поспешили обратно за праздничный стол. Тем временем, фрагменты пирита начали оживать…

24

Артём очень тяжело переживал смерть Рэми. Она оживила в его памяти и личную трагедию из прошлого, а также вселила в сознание зёрна сомнений. Артём не был уверен до конца действительно ли Рэми был отравлен, хотя порошок, собранный им на лестничной площадке, был распознан именно как яд. Но всё равно мысль, что это может быть его упущение, его ошибка, не давала покоя. Когда умирает твой пациент, это всегда огромный стресс. И не так важно был он человеком, собакой или слоном — тут нет никакого разделения да и не должно быть. На то мы и люди.

Артём был подавлен. У него не выходили из головы те два эпизода с Рэми. В первом он отчётливо услышал как тот обращается к нему. А в втором… Что же он тогда хотел сказать Артёму? О чём хотел поведать? Как бы то ни было, но одно было ясно — смерть Рэми имела какое-то особое значение в цепочке происходящих событий и потому так тяжело отозвалась в сердце Артёма.

Его родители, милые благородные люди, прекрасно чувствовали настроение сына, но не знали чем в таком случае могут помочь. Особенно переживала мама Артёма — Светлана Михайловна.

— Ну что же ты, Тёма? — причитала она. — Ну нельзя же так чутко на всё реагировать? Ты ведь сам сделал всё что мог.

— А если не сделал, мам?

— Уверена, что сделал…

— Ну а вдруг не? Бывает, что настолько привыкаешь к тому, что почти не ошибаешься, что неминуемо следует расплата в виде роковой ошибки.

— Я полагаю это не тот случай, — настаивала на своём Светлана Михайловна. — Но даже если ты и ошибся бы, то ты ведь просто человек, а не Господь Бог.

— Да, но я хочу быть в этом уверенным. Для меня это очень важно, мам.

Степан Андреевич — папа Артёма — смотрел на всё несколько проще, а может просто циничнее относился к этому.

— Такое случается порой и ничего с этим не поделаешь, — говорил он. — Сегодня один умер, а другой зато родился.

Возможно у врача какая-то доля цинизма должна обязательно присутствовать. Во всяком случае в свою бытность врачом военно-медицинской академии, Степан Андреевич этим самым цинизмом отличался, но естественно в самых разумных пределах. И этот факт ни в коей мере не мешал ему быть чутким, внимательным и ответственным доктором. Светлана Михайловна же была столь щепетильна в вопросах душевного состояния возможно потому, что посвятила свою жизнь детям. Она работала учительницей младших классов и за каждого своего ученика всегда переживала всей душой. Такой уж она была человек.

Ко всему прочему, вчера Артём узнал от Юлии трагическую историю одного мальчика, который учился вместе с Полиной в одном классе для особых детишек. У ребёнка была довольно тяжёлая форма аутизма, ему очень непросто давалось обучение, но мальчик был очень добрый и был очень привязан к своим родителям, не мог долго оставаться без них. Когда мама или папа приводили его с утра в школу, то он каждый раз переживал стресс после их ухода. И, наоборот, когда они забирали его после занятий, то он буквально сиял от радости и взяв крепко за руку кого-то из родителей или обоих сразу, если им удавалось прийти вместе, смеясь и улюлюкая спешил домой. Но год назад случилось несчастье — неожиданно умер отец. Несмотря на молодой возраст — ему не было и сорока — врачи диагностировали обширный инфаркт. Для мамы с мальчиком начались очень тяжёлые времена. Помощи от государства ждать было бессмысленно и матери приходилось, помимо своей основной работы, метаться по разным подработкам — мыть полы, шить, убирать и тому подобное. И всё равно не удавалось сводить концы с концами. Они начали даже питаться в социальной столовой, а что это значит помимо морального и нравственного унижения, вам лучше и не знать. Едва успевая привести в школу и потом забрать из неё ребёнка, молодая тридцатичетырёхлетняя женщина буквально жила на пределе возможностей. Когда в очередной раз повысили коммунальные тарифы и отменили даже мизерные льготы, то её молодое сердце не выдержало такого ритма и переживаний… Так уходили многие в эти ужасные бесчеловечные времена, независимо от их возраста.

Несчастного мальчика, у которого родители были единственными близкими и родными ему людьми, перевели в обычный детский дом. Учитывая его сильную привязанность к родителям и какое к нему будет отношение в детском доме, было несложно представить себе картину его дальнейшей судьбы… Представить с ужасом, ибо была она очень мрачной…

В который раз Артёма буквально охватывало отчаяние, когда снова и снова он сталкивался с чудовищной тотальной несправедливостью и болью вокруг себя, но при этом ничем о не мог помочь и ничто не мог изменить. Многие люди уже сгорели изнутри, переживая подобное состояние. И продолжали гореть, потому что выхода пока никакого не было видно. Одиночки ничего не могут изменить, но и взирать на этот пир во время чумы становилось с каждым годом всё невыносимее.

Да, это очень тяжело, когда от тебя по сути абсолютно ничего не зависит и повлиять на зло и беззаконие ты не в силах, но видимо подобные душевные муки тоже зачем-то нужны. Никто не говорил, что этот мир рай. Кто знает, быть может это чистилище?..

— Тёмушка, а может тебе принять предложение Стаса? — в надежде хоть как-то ободрить сына, спросила Светлана Михайловна. — Ну в самом деле, развеешься, отдохнёшь… Надо отойти от этих мрачных мыслей, сынок…