Договорить не успеваю, потому что он кладет мне палец на губы и приглушенно говорит:
— Тшшш… Знаю. Был не прав. Можно было бы пойти другим путем. Но сейчас я хочу узнать тебя лучше.
От этих слов даже мурашки по коже.
Смотрю на него молча. Даже дар речи пропал.
Вообще-то в его исполнении это очень необычные слова. Ни разу такого не слышала от своего мужа. Он всегда был скуп на слова.
Проводит большим пальцем по моим губам, слегка приоткрывая их.
А я пытаюсь взять себя в руки. Ну чего это я?
Хмурюсь и выдавливаю из себя:
— Раньше надо было. Теперь уже поздно.
Дергаюсь, чтобы слезть с его коленей, но он удерживает, сильнее стискивая своей большой ладонью мое бедро.
— Артем… — шепчу, чтобы не привлекать лишнее внимание водителя.
И так мы с последнее время при нем устраиваем «разборки».
— Не поздно, малыш, — серьезно сообщает он мне.
А потом одним движением запускает вторую ладонь в мои волосы и рывком притягивает меня к себе, впиваясь в мои губы жадным поцелуем.
Просто задыхаюсь от неожиданности. Упираюсь руками в его широкие плечи, пытаюсь оттолкнуть. Но разве это возможно, сдвинуть эту махину?
Стискиваю зубы. Нет, я не поддамся! У него не выйдет!
В следующую секунду он отрывается от моих губ и начинает целовать шею. Впивается жадными губами в чувствительную кожу, и я ахаю. Так нечестно! Это запрещенный прием. По всему телу мурашки. Закусываю губу, чтобы позорно не застонать.
Не знаю, откуда я беру силы, но приглушенно пищу:
— Артем, отпусти! — вместо строгого тона у меня выходит жалобный.
И он останавливается. Нехотя. Видно, что прилагает усилия. Смотрит на меня потемневшим взглядом. Стискивает зубы, играет желваками. Медленно выдыхает, продолжая гипнотизировать меня жарким взгляд, от которого по спине бегают пугливые мурашки.