– Разбудил, мне одному страшно было, – горестно сказал Сашка.
– Уговорили, я на вас больше не обижаюсь, – улыбнулась Маша и занялась приготовлениями к обеду. Расстелила клеенку, придавив ее по краям камнями. Расставила миски, разложила припасы. Жареную курицу, вареную картошку, огурцы, помидоры, зеленый лук, соль, хлеб и большой кусок пирога с грибами.
Ребята накинулись на еду, как стая оголодавших волчат. Вскоре на клеенке ничего не осталось, кроме пустых мисок.
– Да, – почесал затылок Сашка. – А я-то думал, что нам еды и на ужин хватит. Домой вернемся с волчьим аппетитом.
Димка погладил себя по животу и предложил капельку вздремнуть. Маша и Егор поддержали его. Ребята упали в мягкую душистую траву, немного поболтали и крепко уснули.
Егора разбудил кузнечик, нахально запрыгнувший ему на лицо. Он согнал кузнечика, встал, посмотрел на спящих ребят. Подумал, будить или не будить? И решил не будить. Ему хотелось походить по старинному дому в одиночестве, все рассмотреть, потрогать, погладить. С Димкой ведь не походишь, то и дело одергивает: смотри под ноги, не трогай, не ходи в ту сторону, не бери это в руки. Сейчас он быстренько погуляет по дому, найдет там что-нибудь интересное и незаметно вернется обратно.
Конечно же, мальчишка и не подумал обвязаться веревкой. В холле он не нашел ничего заслуживающего внимания, зато в комнате обнаружил белую статуэтку балерины. Правда, у нее были отбиты кончики ног, но Егор решил, что она все равно красивая. Во второй комнате, среди груды полуистлевшего тряпья, ему посчастливилось обнаружить чудесную пуговицу. Красную, резную, покрытую переливающимся перламутром. Егор вообще питал слабость к красивым пуговицам, у него уже была их целая коллекция. Он подолгу возился с ними, перекладывал с места на место, что-то шептал. И никто не догадывался, что это не пуговицы, а отважные рыцари в доспехах, принцы и принцессы, короли и королевы. В четыре года ему здорово влетело за обожаемые пуговицы. Мама купила новое платье, длинное, с золотыми разводами. Сзади на шее оно застегивалось неописуемой по красоте пуговицей: в серединке черный блестящий кристалл, а от него расходятся золотые лучи, как на солнышке, и черный ободок по краю. Егор тайком пробрался в спальню родителей, нашел в шкафу платье и отрезал сокровище. Но, так как делал это второпях, вместе с пуговицей отхватил приличный кусок воротника. Ох, и всыпали ему, когда обнаружили испорченное платье. Папа несколько раз приложил его ладонью по мягкому месту и поставил в угол, лишив обеда. Егор полдня простоял в углу, но не сказал, куда спрятал пуговицу. Разъяренная мама грозилась выкинуть это барахло, из-за которого сын изуродовал французское платье. На этом репрессии не закончились. Егора лишили поездки в зоопарк и похода в парк на карусели, но он стойко хранил молчание. Только через два месяца он отважился вытащить пуговицу из укромного уголка. Но мама до сих пор хмурится, когда замечает ее.
Спрятав находки в карман, Егор выбрался из комнаты и уже собрался выйти из дома, но заметил, как в углу под лестницей что-то блеснуло. Собрав всю паутину, он залез туда и обмер от неслыханного счастья. Снова пуговица, да еще какая! Она будет украшением его коллекции. Он положил находку на ладонь и внимательно рассмотрел. Таких он еще не видел. Обтянутый белой атласной тканью треугольник в обрамлении мелких белых камушков. Стоило пошевелить рукой, и камни начинали мерцать разными цветами: красным, синим, фиолетовым, зеленым. Забыв про все на свете, Егор зачарованно наблюдал за игрой камней.
– Егор! – с крыльца дома раздался Димкин крик.
От неожиданности Егор вздрогнул, неосторожно дернулся, и прогнивший пол не выдержал. С истошным криком мальчик полетел вниз.
Услышав отчаянный вопль брата и треск досок, Димка вспотел от страха. Не медля ни секунды, он бросился в дом.
– Егор, где ты, отзовись?! – В ответ ни шороха, ни стона. В доме царила мертвая тишина.
– Егор, ты живой?! – Чуть не плача, Димка, забыв про осторожность, метался по комнатам. Пробегая через холл, он уловил еле слышное хныканье, доносившееся снизу. Димка лег, прижал ухо к полу и уже явственно расслышал детские всхлипы.
– Егор, ты там? Ты не ушибся? – приникнув к щели в полу, прокричал Димка.
– Там! То есть здесь! – всхлипнул Егор. – Я провалился, под лестницей дыра…
Димка заполз под лестницу:
– Как ты там? Сейчас я тебя вытащу. Хватайся за руку. – Он неосмотрительно подполз к краю пролома и сунул руку вниз. Доски угрожающе затрещали. Димка понял, что одному ему не справиться, надо звать Машу с Сашкой. Он уперся руками в края досок, собираясь оттолкнуться и выбраться из-под лестницы. Доски подломились, и он, как с горки, скатился вниз, прямо на Егора.
– Ты меня задавил! – пискнул Егор, ворочаясь под братом.
– Еще нет. Но когда выберемся отсюда, непременно задавлю, – вставая и отряхиваясь, пообещал Димка. – Ты зачем один полез в дом? Почему не обмотался веревкой?
– А ты обмотался? – невинным голосом поинтересовался Егор.