Оставался лишь страх перед болью.
Андерс даже не заметил, что Симон и Анна — Грета замолчали.
Наверное, лучше утопиться. Вешаться — больно, спиваться — долго. И противно.
Представив себе на мгновение собственную смерть, он почувствовал облегчение. Смерть — она как новое пристанище, в котором, возможно, будут и радость, и счастье. Это место, которое идеально для него подходит.
Да, все возможно.
Андерс знал, что Анна — Грета не любит выбрасывать ненужные вещи. Наверное, где — то тут, у нее в кладовке, лежит старое охотничье ружье.
Андерс мысленно кивнул. Огнестрельное оружие — очень хорошо. Это быстро, надежно.
Когда решение было принято, Андерс наконец — то заметил, что на кухне наступила тишина. Он испугался — не сказал ли он чего лишнего вслух — и, повернувшись к Симону и Анне — Грете, постарался равнодушно улыбнуться.
— Да, — закивал он, — тут есть над чем подумать.
Анна — Грета смотрела на него, и Андерс снова задумчиво кивнул ей, как будто он на самом деле что — то обдумывал.
— Андерс, — сказал Симон, — ты не можешь там жить. Это опасно.
— Живи здесь, — поддакнула Анна — Грета.
Андерс кивнул:
— Спасибо. Отлично.
Он внимательно посмотрел на Симона.
Симон не сводил с него подозрительного взгляда. Андерс помолчал, придумывая, что бы еще сказать. Наконец он выговорил:
— Как это удивительно получилось. Я имею в виду твоего Спиритуса.