Человеческая гавань

Элоф сделал вил, что очень занят. Наконец молчание затянулось, и он пробормотал:

— Просто так.

— Что ты имел в виду? — повторил Симон настойчивей.

Элоф достал разделочную доску и начал нарезать чищеный картофель. Он избегал смотреть на Симона.

— Да ничего особенного.

Симон сел за кухонный стол и стал смотреть на Элофа в упор. У того кончилась картошка, и ему пришлось встретиться с Симоном глазами.

— Элоф, чего я не знаю?

Элоф встал и повернулся к сковородке с маслом. Он так и не сказал ни слова, и Симон в конце концов встал и ушел, оставив Элофа с его картошкой и беконом. Симон прекрасно понимал, что Элоф что — то знает, и никак не мог смириться с тем, что тот отказался с ним говорить.

Когда он поведал об этой истории Анне — Грете, она не придала этому особого значения.

Огонь в плите никак не хотел разгораться. Симон зевнул и сел на стул. Тут он заметил, что оставил коробок на столе в передней. Открыв его, он увидел, что кожа насекомого уже не серая, а черная. Он не казался умирающим, но и бодрым тоже не выглядел.

Вот уже десять лет, как он владеет Спиритусом. Симон плюнул в коробку, как делал каждое утро. И тут же он сделал то, чего раньше никогда не делал, — он перевернул коробку и взял насекомое себе на ладонь.

За ночь что — то случилось. Все эти годы Симон относился к Спиритусу со смесью уважения и отвращения. Теперь эти чувства изменились. Теперь он чувствовал что — то похожее на сострадание. Или даже не сострадание, а некое понимание их общей судьбы.

Соприкоснувшись с кожей червя, Симон прикусил язык. Насекомое всегда держать неприятно.

Хотя нет, не всегда.

Ничего не случилось, и Симон расслабился. Он сел, держа насекомое на открытой ладони. Оно было теплым. Теплее, чем он сам. Всего на несколько градусов, может быть, но в любом случае тепло ясно чувствовалось на ладони.

Симон осторожно обхватил Спиритуса пальцами и закрыл глаза. Насекомое тихонько начало двигаться в его ладони. По коже побежало тепло, достигшее его сердца и мозга. Казалось, по телу пробегают слабые разряды электричества. Макушку пощипывало.

Симон открыл глаза и выглянул в окно. Утренняя роса блестела на траве, и тут он увидел, что кругом — вода. Как в трансе он вышел на крыльцо, все так же сжимая кулак.

Это был шок.

Всюду вода, всюду!

Он видел воду. Влагу в земле. Дождевую воду в бочке — она была живой, а в ней плавали мертвые насекомые и старая листва. Под травяным покровом Симон видел подземные артерии, которые бежали к подножиям гор. И теперь он видел совершенно ясно: все, что живет, что зеленое, желтое или красное, — на самом деле это просто вода. За всем стоит вода.