Мертвые из Верхнего Лога

Все сходится. Каменная плита — алтарь, тарелочка — сосуд для сердца, желобки — чтобы по ним стекала кровь.

В таком случае, кто же сегодня будет лежать на плите с разрезанной грудной клеткой, уставив в небо невидящие глаза?

Даша заметалась по комнате.

Да, все сходится.

Ее не берут на утреннюю молитву. С ней обращаются ласково, но не пытаясь сблизиться. Как будто бы она тут ненадолго. Ей не дают уйти, хотя проку от нее мало.

У нее нет выхода. Нет никакого выхода. От них не убежать. В лесу — еще хуже. Там — они, те, о ком Даша старается не вспоминать.

Подождав, когда за последним жителем деревни захлопнется дверь в молитвенный дом, девочка решила, что теперь, после страшного открытия, терять ей больше нечего. И пусть подозрительная Лада заперла дверь дома, но окно легко открывается. Даша выскользнула на улицу и так быстро, как только могла, бросилась в то единственное место, где ей, кажется, были рады. К окошку темницы, в которой томилась еще одна пленница, бледная молодая женщина с несчастными усталыми глазами.

— Вера! — вполголоса позвала Даша. — Ну Вера же!

Женщина не сразу, но отозвалась. Она была растрепана и выглядела сонной. Появление Даши ее, казалось, удивило.

— А ты что тут делаешь? Разве тебе не велели сидеть дома и не высовываться?

— Велели. Только я не вытерпела, выглянула в окно и такое увидела, такое! Ты даже не представляешь, что они собираются сделать!

Вера криво усмехнулась:

— Боюсь, что представляю, милая. Я же говорила, пять лет здесь живу.

— Значит, ты… знаешь про алтарь?

Вера обреченно кивнула.

— И почему ты тогда такая спокойная?

— А что я должна делать? Биться головой о потолок моей тюрьмы? Они каждое новолуние это делают, иногда и чаще.

Даша никогда не слыла плаксивой. Даже наоборот — слезы давались ей с трудом. Однажды мама даже отвела ее из-за этого на консультацию к психиатру, улыбчивому немолодому мужчине с серебром седины в аккуратной бороде. Даша толком не запомнила, о чем разговаривали взрослые, но, кажется, мама постоянно произносила словосочетание «эмоциональная тупость», а доктор несколько насмешливо ее успокаивал.

Когда случалось что-то плохое, Даша словно впадала в кому. Взгляд ее останавливался, мысли замирали, и даже движения становились сомнамбулически медленными. Но сейчас, сделав жуткое открытие и не найдя союзника в той, кого считала единственным другом, девочка вдруг почувствовала влагу на щеках.

Увидев ее слезы, Вера смягчилась.